Смысл, Цель и Суть жизни человека

Аргумент не следует понимать как умозаключение[163] («тот, кто мыслит, существует; я мыслю; следовательно, я существую»); напротив, его суть – в очевидности, самодостоверности моего существования как мыслящего субъекта (res cogitans – «вещи мыслящей»): всякий акт мышления (и шире – всякое представление, переживание сознания, ибо cogito не ограничивается мышлением) обнаруживает – при рефлексивном взгляде на него – меня, мыслящего, осуществляющего этот акт. Аргумент указывает на самообнаружение субъекта в акте мышления (сознания): я мыслю – и, созерцая своё мышление, обнаруживаю себя, мыслящего, стоящего за его актами и содержаниями.

Варианты формулировки

Cogito ergo sum является латинским переводом утверждения Декарта Je pense, done je suis («Я мыслю, следовательно, я есмь»)[164], которое появляется в его «Рассуждении о методе» (1637), написанном по-французски. Распространённый вариант перевода[165]

латинской фразы Cogito ergo sum на русский язык – «Я мыслю, следовательно, я существую» – ряд исследователей называют не точным[166].

Фраза «Cogito ergo sum» не используется в значимой работе Декарта «Размышления о первой философии»[167] (1641), хотя часто эту формулировку ошибочно приводят в качестве аргумента, ссылаясь на данный труд. Декарт опасался, что эта формулировка, которую он использовал в более ранней работе, допускала толкование, отличное от того контекста, в котором он использовал её в своих умозаключениях[168]. Стремясь уйти от формулировки, создающей видимость логического вывода, тогда как подразумевается самоочевидность, непосредственное усмотрение утверждаемой истины, Декарт избавляется от первой части фразы и оставляет только «Я есмь» («Я существую»): «всякий раз, как я произношу слова Я есмь, я существую или воспринимаю это изречение умом, оно по необходимости будет истинным» (Размышление II).

В привычной форме Ego cogito, ergo sum («Я мыслю, следовательно, есмь») аргумент появляется в более поздней работе «Начала философии» (1644), написанной на латыни: «Ас proinde haec cognitio, ego cogito, ergo sum, est omnium prima et certissima…» (§ 7).

Более полная версия сформулирована Антуаном Леонардом Тома: «Dubito, ergo cogito, ergo sum» («Я сомневаюсь, следовательно, я мыслю, и, следовательно, я есмь»). Эту фразу часто ошибочно приписывают самому Декарту[169].[170]

Августин: предшественник Декарта

Задолго до Декарта аналогичный аргумент предложил в полемике со скептиками Августин Блаженный в книге «О Граде Божьем» (кн. XI, 26): Si fallor, sum («Если я ошибаюсь, я есмь»).

Однако существенное различие между Августином и Декартом заключается в контексте, целях и следствиях аргумента.

Августин начинает с утверждения, что, заглядывая в собственную душу, мы «в себе узнаем образ Бога… Ибо мы и существуем, и знаем, что существуем, и любим это наше бытие и знание», – что соответствует тройственной природе Бога. Далее Августин пишет:

Я не боюсь никаких возражений относительно этих истин со стороны академиков, которые могли бы сказать: «А что если ты обманываешься?». Если я обманываюсь, то уже поэтому существую. Ибо кто не существует, тот не может, конечно, и обманываться: я, следовательно, существую, если обманываюсь.

Аврелий Августин «О Граде Божьем» (кн. XI, 26)

Августин, заглядывая в свою душу с верой, приходит в результате применения аргумента к Богу; Декарт заглядывает в свою душу с сомнением – и приходит к субъекту, сознанию, res cogitans (мыслящей субстанции), требованием которой является ясность и отчётливость.

«В то время как cogito Августина умиротворяет, преображая всё в Боге, cogito Декарта проблематизирует всё остальное, в том смысле, что после обретения истины собственного существования нужно обратиться к завоеванию отличной от нашего «Я» реальности, постоянно стремясь при этом к ясности и отчётливости»[171].

Сам Декарт высказался относительно различий между своим и августиновым аргументом в ответе на письмо Андреаса Кольвия.

Параллели в индуизме

Как считает российский индолог С. В. Лобанов, идея утверждения «cogito, ergo sum» Декарта является одним из основополагающих для монистических систем индийской философии – адвайта-веданты Шанкары и пара-адвайты, или кашмирского шиваизма, самым ярким представителем которого был Абхинавагупта: