Снайпер должен стрелять

— Ваше счастье, что вы не Хьюз. — Она вдруг рассмеялась. — Знаете, что бы произошло с вами, окажись вы журналистом? Раффи помог бы вам найти меня на втором этаже. Я бы вытянула из вас все, что меня интересует, попутно заказав ужин, расплатиться за который журналисту не по карману. А потом бы вас со скандалом выкинули оттуда. А я уехала бы куда-нибудь, все равно куда, на то время, пока бы продолжалась шумиха вокруг Бертье. Но я сразу заподозрила, что вы не Хьюз. Угадайте — почему?

— Хьюз непременно бы позвонил миссис Роулз, а еще вернее — полез бы с расспросами в «Блэк-Найт-гарден».

— Да, на то он и журналист.

— Ну а если бы не драка у ресторана?

— Обязательно нашелся бы кто-нибудь и шепнул бы мне на ушко, что вы не Хьюз.

— И тогда?

— Не знаю… Вот сейчас вы сказали слово, которое мне очень не понравилось, а когда мне что-то не нравится… — Она не закончила фразу.

— И это слово «драка»?

— Да. Это примерно то же, что массажиста назвать массажисткой. Я очень ценю профессионализм. И между прочим, мне не обязательно зарабатывать себе на жизнь. Я и так достаточно обеспечена. Но я первоклассный массажист, мистер Городецкий, и очень горжусь этим. Не знаю, поймете ли вы меня, но я не выпущу вас отсюда, пока вы не побываете в моих руках. Это профессиональный интерес. И если для того, чтобы удовлетворить его, мне придется заманить вас к себе в постель, я, пожалуй, пойду и на это. То, что вы показали у «Блэк-Найт-гарден», нельзя называть дракой. Вы понимаете меня?

— Нет.

— Нет?! — воскликнула она удивленно.

— Нет. И конечно же, это не драка. Но вам почему-то не приходит в голову, что это нечто гораздо худшее. Четверо из них получили, уверяю вас, тяжелейшие травмы, им нужен хирург. Они шпана, мразь, но ведь у них не было ни ножей, ни кастетов, только наглость и уверенность в безнаказанности. В том, что я проделал, вы не увидели безобразия, вы увидели профессиональное мастерство, красоту. Конечно, высокий профессионализм по-своему всегда красив. Но палач может похвастаться своим мастерством только перед другими палачами, изувер — перед другими изуверами. А хирург, даже гениальный хирург? Что даст вам созерцание того, как он ковыряется в чужих окровавленных и вонючих кишках? А другой профессиональный хирург, возможно, будет следить за его работой, захлебываясь от восторга. А вам, если вы блестящий массажист, как вы утверждаете? Нужен вам ротозей? Чем он будет любоваться, кроме вздувшихся на вашей шее жил, неженских грубых пальцев, пота, текущего по вашему лицу, гримасой, перекосившей рот? То, что вы увидели в моих действиях, на самом деле носит весьма прозаическое название техники боя. И вы прекрасно поняли, что я творю нечто запретное, иначе зачем было помогать мне оттуда смыться?

— Зал приветствовал его речь стоя! — Анна привстала и почти прокричала это в лицо Андрею. — Не знаю, что лучше: подложить под вас мешок с шерстью или скинуть его с самолета вам на голову. Плевать мне на вашу технику, я в ней все равно ничего не понимаю и понимать не хочу. Но почему до вас не доходит, что меня может интересовать не количество выбитых вами зубов или расколотых черепов, а совсем другое: почему, например, не лопнуло сухожилие, когда ему положено было лопнуть. И я могу сказать, о каком сухожилии идет речь. Почему, например, не порвалась мышца, если по всем законам физики и механики она должна порваться, если без разминки и массажа человек задирает ногу вертикально вверх или садится на шпагат? Знаете, что меня сейчас больше всего раздражает? Сижу и думаю: «А что, если у этого… бойца что-то не в порядке, а он сидит передо мной и изображает из себя героя?»

— Понял, сдаюсь. — Андрей поднял вверх руки. — Куда прикажете подать истерзанное тело бывшего журналиста Хьюза? На массажный стол или сразу в постель?

Анна смотрела на него прищурясь, лицо ее раскраснелось, между бровей стала заметна складка, он вдруг увидел, какие длинные у нее ресницы.

— Видели дверь прямо по коридору? Там у меня процедурная, — сказала Анна. — Марш туда! Надеюсь, вы не настолько стыдливы, что мне придется вас уговаривать раздеться полностью?

Она разминала его в течение часа. И он понял, почему ей не нравится, когда ее называют массажисткой, — крепости и мастерству ее пальцев действительно мог позавидовать любой профессионал, а он немало повидал их на своем веку.

Она шлепнула его по ягодице:

— Все. Накиньте халат. Поклясться могла, что хоть маленькое растяжение, а найду. Ни-че-го. Великолепное тело. Представляю, чего вам стоит поддерживать себя в такой форме. Мы заработали с вами ужин, мистер Городецкий. Примем душ — и к столу.

Она стояла перед ним в белом, застегнутом на одну пуговичку халатике, руки и ноги ее были открыты, ступни босых ног чуть расставлены, слипшиеся пряди волос спадали на лоб, усыпанный крупными каплями пота. Она не мешала любоваться собой.

— Теперь я никогда не назову вас массажисткой, мисс Анна, — с лукавой улыбкой сказал Андрей.

— Спасибо и на том. — Она улыбнулась ему в ответ. — Первой душ принимаю я.