Снайпер должен стрелять

— Пожалуй. Мне хотелось бы, чтобы наши оценки ситуации совпали.

— Едва ли тут может существовать два мнения. — Анна опять присела к столу и слегка стукнула по нему кулаком. — Получается, что я привезла письмо, конверт забрала и уничтожила, а на ключах стерла отпечатки пальцев. Если это так, я оказываюсь соучастницей убийства, а к тому же еще прямой или косвенной отравительницей самого Бертье, то есть непосредственного исполнителя. Если это не так, значит, кто-то за мной следил, и все действия, которые сейчас можно приписать мне, следует приписать ему. Но главное, конечно, то, что я феноменальная дура, сделавшая все, чтобы меня обязательно нашли… Совпадает это с вашей оценкой?

— Кроме последнего тезиса — один к одному. Полиция-то вас все же не нашла. — Андрей сидел довольный, и Анна почувствовала это.

— Чему радуемся, господин сыщик? — Прозвучало это не слишком весело.

— Мне всегда нравились женщины не только красивые, но и умные.

— А при вашем несомненном обаянии, они тут же попадали в расставленные вами сети.

— Именно так.

— Ну, что касается сетей, тут мы еще посмотрим.

— Совершенно верно.

— Не ведете ли вы к тому, сэр, что я вляпалась в скверную историю и теперь нахожусь всецело в ваших руках? Может быть, надо было придушить вас, пока вы мурлыкали под моими пальцами на массажном столе?

— Это была бы смерть, достойная мужчины, но с большим удовольствием я бы умер в ваших объятиях, мисс.

— Я люблю игру, но та, что вы сейчас ведете, мне не по душе.

— Что касается игры — тут я с вами согласен — она действительно имеет место. Вернемся, однако, к тому моменту, когда мы ее с вами затеяли, то есть к тому, что я назвался Хьюзом и вы, заподозрив, что никакой я не Хьюз, игру подхватили. Потом — приключения у «Блэк-Найт-гарден» — первый криминал. Затем — обман полиции с участием миссис Роулз и Раффи — второй криминал. Мы уже повязаны с вами одной веревочкой, а впереди третий криминал. И вот какой. Факты, касающиеся Бертье, меня уже не интересуют. Он всего лишь орудие убийства, а мне нужны те, кто этим орудием воспользовался. Так вот, третья наша совместная акция будет заключаться в том, что Анна Элмс ни в каких следственных материалах фигурировать не будет. Я никому не позволю трепать ваше имя.

— Откуда вы взялись, сэр? От вашего благородства поташнивает.

— Не думаю, что вы говорите это искренне.

— Городецкий, вы сведете меня с ума!

— Надеюсь, вы не думаете, что меня это не устроит?

— Да пошли вы к черту! Кто вы в самом деле? Между прочим, Андрей Городецкий звучит еще более фальшиво, чем Арри Хьюз.

— Я русский, мисс Анна.

— Русский? — удивленно рассмеялась она. — Час от часу не легче. А что вы здесь делаете?

— Я здесь недавно. С декабря. Приглашен работать моим старым знакомым. Имя его едва ли вам что-нибудь скажет — Лоуренс Монд.

— Оно действительно ничего мне не говорит. И что же? Он выписал вас из Москвы?

— Из Бостона.

— А там вы что делали?

— Работал.

— А что вам не сиделось в России?

— Кое-кому я там очень мешал.

— А зачем вы все это мне говорите?

— Я хочу, чтобы вы были со мной столь же откровенны.

— Ради чего? Ради ваших прекрасных глаз? Или вы хотите сказать, что Анна Элмс интересует вас сама по себе?

— Да, и не только потому, что она чертовски хороша.

— Городецкий, от вас действительно можно сойти с ума.

— А почему бы и нет?

Глава девятая

Тень Кадзимо Митаси

Чем внимательней вчитывался Лоуренс Монд в материалы, связанные с убийствами в Бэдфул-каунти, тем чаще мысль его возвращалась в окрестности Бостона, в шале «Сноуболл». Второе крупное дело, которым суждено было заняться его агентству, и опять — множество странностей, несопоставимых деталей, а то и попросту откровенно нелепых фактов, уходящих за грани логики. То — заокеанское — дело Кирхгофа, под условным названием «Тройной трамплин», втиснутое в пыльную теперь уже папку, как прекрасно понимал и он сам, и его самоотверженные помощники, к сожалению, так и осталось незавершенным. Но если там, в Бостоне, ничего уже от него, Лоуренса, не зависело, то здесь все было в его руках: официальная и неофициальная информация, лаборатории, эксперты, собственные сотрудники и, разумеется, шеф полиции Доулинг — как надежное прикрытие в любых ситуациях, когда действовать приходится не то чтобы пунктуально и строго, с точки зрения закона, но, скорее, стремительно, без осечек.

Все чаще Лоуренс Монд ловил себя на том, что сравнивает эти две достаточно одиозные личности, отклоняющиеся от нормы, будто стрелка испортившегося прибора, — Пауля Кирхгофа и Жана Бертье. Интуиция подсказывала ему, что чем-то они неуловимо связаны. Как всегда в таких чрезвычайных ситуациях, хотелось взять лист бумаги и последовательно — «а», «б», «в» и так далее — уложить все данные в логическую схему. Что-то мешало ему сделать это. И, честно говоря, он знал, что: навязчивое желание добраться до истины, сопоставляя несопоставимое.