Снайперы

Понимаешь, когда мы только-только вступили на территорию Германии, там началась такая херня. Скажем, наш солдат поджигает у немцев дом и говорит: «За мой сожженный дом!» А что от этого толку? Дураки везде были. Я, например, по Германии помню такого придурка, который вышел из магазина (магазин тогда продолжал работать), отцепил за ручку дверь и потащил за собой по улице какую-то ткань. Ну не дурак ли? Ведь как на него посмотрят иностранцы или хотя бы те же немцы? Так что такая печально известная картина первое время при нашем вступлении в Германию все же наблюдалась.

Но потом последовал жесткий приказ, в котором говорилось о том, чтобы за такие выходки людей наказывать вплоть до расстрела на месте. И это, как мне кажется, было сделано правильно. Ведь что это такое: отомстил за сожженный дом своих родителей, зуб за зуб и прочее?

Так что подобные вещи происходили в самом начале, когда мы только-только оказались в Германии. Помню, перед самой демобилизацией к нам поступил вообще такой приказ: «За территорию воинской части ни в коем случае не выходить!»

Встречались ли вам в Берлине подростки из «гитлерюгенда»? Оказывали ли они вам сопротивление?

Оборона этих, по сути дела, малолетних подростков не отличалась стойкостью. А потом мне пришлось видеть и такую картину. Идет какой-то наш солдат, а они к нему подстраиваются и поют: «Страна моя, Москва моя!» Таким и был этот «Гитлерюгенд».

Какими были ваши потери во время войны? Ведь вы все время находились в пехоте. Есть мнение, что среди пехотинцев командир роты жил сутки, а командир отделения и того меньше.

Эти статистические данные не охватывают всей войны. Они говорят о том, что было в среднем. Конечно, много погибало наших солдат. Отвечая на твой вопрос, я хотел бы рассказать о следующем случае, на мой взгляд – довольно необычном. Во время войны к нам на должность писаря прибыл один молодой солдатик, который очень отличался своим внешним видом. На нем, как сейчас помню, была бородка, как у Михаила Ивановича Калинина. Сам он до попадания к нам в часть служил в штрафной роте. Но потом с него сняли наказание. Так он оказался у нас. Мне приходилось у него бывать. Когда-то я помнил его фамилию, но сейчас, к сожалению, забыл. Как-то раз во время боя он нам что-то показывал и говорил: «Вот там есть убитые. Немцы атаковали нас.

Это с вашей роты». Конечно, ни хрена он ничего не знал.

Потом началось наше предпоследнее наступление. Ни траншей, ничего такого у нас не было. Приехала кухня и нас начали кормить. И вдруг мы замечаем, что наш писарь убит. Никакой раны на нем не было вообще видно.

Но когда мы стали более подробно интересоваться этим вопросом, то оказалось, что пока мы стояли в обороне, ему в ногу попал небольшой осколочек. Мы его обнаружили после того, как сняли его сапоги. Так что после попадания этого осколка он уже лежал мертвый перед нами.

Как часто вам приходилось подниматься в атаку?

В.К. А хрен его знает, сколько раз. Случалось и такое, что нам за день приходилось несколько раз ходить в атаку. Мы не могли всего этого фиксировать. Ведь одно дело – танкист или летчик. Когда они выходят в рейд или вылетают, у них все это записывается. А у пехотинца ничего этого нет. Там только за один день черт знает сколько раз поднимешься в атаку. Скажем, близко от тебя находятся немцы. Тебе отдают приказ: «Встать и пойти вперед!» И ты идешь и, ничего не разбирая, стреляешь по противнику. Бывало такое, что немцы начинают наступать, как у них начинается обстрел. Так мы сразу на них бросались, чтобы на что-то их вынудить или как-то припугнуть. Поэтому, повторюсь, для пехотинца невозможно было вести подобные, как у летчиков и танкистов, отчеты. Их и награждали чаще, чем нас, пехоту. Помню, когда мой двоюродный брат, воевавший танкистом, вернулся после войны, я очень удивился, что у него так много орденов. А у меня ничего нет, кроме нескольких медалей – «За отвагу», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина». Потом, правда, как трижды раненый в годы Великой Отечественной войны, уже в 1985 году, я получил «Отечественную войну» 1-й степени.

Так как я сейчас возглавляю Союз ветеранов, на такие праздники, как 9-е мая, нам приходится выходить со знаменем Победы. Но мы идем просто с красным знаменем. Когда у нас выходят со знаменем Победы, на котором написано «150-я стрелковая дивизия З УА», я с этим категорически не согласен. Это какая-то херня. Причем здесь дивизия? Воевал за Победу весь народ, а не какое-то соединение под командованием Шатилова.

Проверяли ли вы как снайпер результаты своей стрельбы?

В.К. Нет. Как можно это было делать во время боя?

По подвижным целям стреляли?

Конечно!