Снежная девочка

– В тот день шел дождь. Когда идет дождь, логичнее всего приехать в центр на общественном транспорте. Чтобы приехать в центр из Нью-Джерси или с Лонг-Айленда на общественном транспорте, нужно чуть больше часа. Парад начинался в девять. Похищение произошло около двенадцати. По моей гипотезе, похититель приехал на парад очень рано, чтобы занять место рядом с Геральд-сквер. Эта зона находится в самом центре, и туда почти невозможно добраться, если не приехать рано. Если похититель очень хотел стоять поблизости от Геральд-сквер, он должен был приехать около восьми часов утра. Можно посмотреть расписание первых электричек в каждой зоне и составить довольно простую карту расстояний и путей, по которым похититель мог приехать к восьми часам утра на место, где пропала Кира, и таким образом определить зону, где он может жить.

– Понятно.

– Таким образом, зона, где может жить похититель, сужается до тех районов, что я перечислила: Нью-Джерси, Манхэттен, Бруклин и Лонг-Айленд.

– Вы пришли к этому заключению самостоятельно?

– Это гипотеза. Я могу ошибаться, но я много лет перечитывала дело и размышляла о девочке. Расследование журналиста заключается в том, чтобы подтверждать гипотезы, меня научил этому один мой хороший друг, и я верю: эта версия более вероятна, чем то, что какой-то иностранец решил украсть маленькую девочку посреди самого известного парада на планете.

Кивнув, агент Миллер вздохнул, прежде чем продолжить:

– И что требуется от меня?

– Вы могли бы организовать поиск по всем магазинам игрушек и магазинам моделей и макетов в тех районах, которые я упомянула. Возможно, где-то есть камеры наблюдения, записи о покупках по кредитным картам, или даже, может быть, мы сорвали джек-пот, если кто-то купил кукольный домик с доставкой на дом и адрес сохранился.

Агент обдумал слова Мирен.

– Вы понимаете, сколько времени это займет?

– Да, и именно поэтому я и обратилась к вам. Я больше не могу работать над этой темой в газете, а в одиночку мне это не под силу.

– Вы прекращаете расследование? – уточнил агент.

– Прекращаю? Нет. Просто… сама я не справлюсь. Это невозможно. Может быть, у вас больше ресурсов, чтобы продолжать. Это вы – хорошие парни, а я… Я сама по себе.

– Мне так не кажется. У меня связаны руки. Все хотят найти Киру Темплтон, но не только ее. Когда вы в прессе сосредотачиваетесь на одном деле, кажется, будто оно единственное, но я уверяю вас, их больше, их сотни, и вы представить себе не можете, насколько у меня огромный список пропавших людей, и он растет день ото дня.

«Вы тоже представить себе не можете, какой у меня список», – подумала Мирен, мысленно перебирая архивы, которые хранила на складе.

– Но я предоставила новую информацию, – сказала она вслух. – Не подводите эту семью, агент. Возможно, вы сможете что-то найти. Уверена. Эта кассета может указать нам верный путь.

– Я сделаю все возможное, чтобы найти эту девочку, мисс Триггс, – наконец согласился он.

– И я тоже, – добавила она. Затем, когда они подошли к развилке в парке, Мирен продолжила: – Я знаю, информация идет только в одну сторону, агент Миллер. Вы не обязаны делиться со мной своим прогрессом, но, думаю, вы не хуже меня знаете, что я не собираюсь прекращать поиски Киры.

– Вы хотите, чтобы я рассказал вам, что мы знаем, не так ли?

Мирен не ответила, потому что вопрос был риторическим. Хмыкнув, агент поднял голову, глядя на металлическую статую пумы, притаившейся среди деревьев Центрального парка, прекрасную аллегорию того, кем стала эта журналистка.

– Честно говоря, сведений у нас мало. Ни одного достоверного фоторобота. Мы знаем, что это была белая женщина с вьющимися светлыми волосами, и на этом все. По словам экспертов, на пленке и на конверте нет никаких следов, кроме отпечатков семьи и мальчика, который подкинул конверт и не может точно вспомнить, как выглядела женщина, от которой он его получил. Мы зашли в тупик. Еще нам известна модель видеомагнитофона, на котором была сделана запись, – если верить узору на магнитной полосе кассеты, это «Саньо» 1985 года выпуска. Это техническая, но надежная информация. По-видимому, каждая модель головки переставляет магнитные частицы ленты определенным образом, так что на ленте остается узнаваемый след. Это похоже на отпечаток пальца: ты можешь не знать носителя, но у тебя есть доказательства, что он уникален. У нас есть записи с камер наблюдения в день исчезновения, но там нет ничего примечательного: масса людей и никаких следов Киры. Мы знаем, что ее подстригли, но не можем отследить всех людей, кто держал ребенка за руку. Это был День благодарения. На улице было полно таких семей. Как видите, у нас есть хаотичный набор сведений, но толку от них мало.

– Я понимаю, – серьезно ответила Мирен.

– Если вы обнаружите что-то еще, вы мне сообщите? Я постараюсь проработать магазины игрушек, но пока это выглядит сложной задачей.

– Даже не сомневайтесь. Мне не нужно признание, агент. Меня волнует только Кира и ее возвращение домой.

– Могу я спросить, почему это так важно для вас? Ведь есть много других подобных дел.