Снежные цветы

— А вы не знаете? — не сдержав язвительности, выдохнул Иреас. — Тамошний жрец при ближайшем рассмотрении оказался родигаром, только и всего.

— Где девчонка?

— В доме лорда Найвеса. Они все там.

— Все живы?

— Более или менее.

— Что это значит?

— Только то, что родигар — опасная тварь, — скривился Иреас. — А его хозяин ещё опаснее.

— Кто пострадал?

— Лорд Алланир. Ему досталось какое-то проклятие, сумеречная магия.

— Выживет? — без выражения спросил Рэймон, прислоняясь к стене и скрещивая руки на груди.

— Пока неизвестно.

— Печально.

В голосе князя не прозвучало, однако, и тени печали, сожаления или хотя бы беспокойства. Иреас нахмурился. Не такой, совсем не такой реакции он ожидал. Во-первых, всегда был убеждён, что во вражде Рэймона и Алланира процесс для обоих важнее результата. А во-вторых, сильно подозревал, что оба они чувствовали себя скорее виноватыми, чем правыми, что бы ни утверждали вслух. И, не будь давняя ссора публичной, давно бы помирились.

Именно потому Иреас был совершенно уверен, что на самом деле Рэймон совсем не желает Алланиру смерти. Но самым пугающим было не это. Даже будь вражда этих двоих подлинной, случившееся всё равно должно было обеспокоить наследника. Сумеречники орудуют чуть ли не в самой столице, преследуют эссааду, а этот… этот… и бровью не ведёт! Сдержаться не получилось. Развернувшись, Иреас тоже скрестил руки на груди и смерил своего повелителя пристальным, изучающим взглядом.

— Вас это совершенно не беспокоит? — спросил он.

— Что именно?

— Нежить в Эрфесе. То, что её хозяин знал о церемонии и подготовился. Не желаете подумать, откуда?

— Священник проболтался, — с прежним равнодушием шевельнул плечами Рэймон.

— Полагаете, я сказал ему, кого он должен будет поженить?

— Не сказал?

— Разумеется, нет! — едва не рявкнул Иреас. — И лорду Иниду я тоже ничего не говорил. Точнее, сказал, что речь об одном моём родственнике. Может, он и не поверил, но наверняка ничего знать не мог. Да и не того он ума, чтобы догадаться.

— Сам Алланир? — не меняя тона, предположил Рэймон.

Сейчас его вид был уже не просто равнодушным — откровенно скучающим. Будто его заставили таки присутствовать на ежегодном приёме и донимают разговорами о делах дальних родственников, которых он отродясь в глаза не видел.

— Да вы что?! — задохнулся Иреас, всплёскивая руками. — Даже не говорите, что вы это серьёзно!

— Мало ли о чём можно проболтаться после пары кувшинов пьяного мёда.

Иреас разинул рот, не веря глазам и ушам. Всё происходящее начинало напоминать какой-то совсем уж причудливый бред. Теперь можно было даже подумать, что, шипя злые слова пополам с отборной руганью, старший Освир ненароком оказался прав. Но зачем?!

С некоторым трудом Иреас всё же мог бы заставить себя поверить в желание Рэймона убить Алланира. Но сумеречная магия не вписывалась ни в какие рамки фантазии. Просто невозможно было представить себе причин и обстоятельств, способных заставить Рэймона пойти хоть на какую-то сделку со служителями Безымянной.

— Вы сами-то в это верите? — мрачно выпалил Иреас.

— А во что, по-твоему, я должен верить? — наконец-то сменив безразличие на злость, процедил Рэймон, чуть подаваясь вперед. — В то, что это я всё подстроил?

Повисло тяжёлое молчание. Иреас инстинктивно вжался спиной в стену, мечтая просочиться насквозь, только бы сбежать от устремлённого на него ледяного взгляда повелителя. В нём боролись самые противоречивые чувства: растерянность, злость, недоумение. Он не хотел даже думать, что страшные подозрения могут оказаться правдой, но ничто, решительно ничто пока не указывало, что это не так.

— Возможно, во дворце шпионы, — спокойно заметил Рэймон, уже поворачиваясь, чтобы уйти. — Нужна какая-то помощь?

— Нужно несколько книг, — ошалело пробормотал ему в спину Иреас.

— Бери всё, что надо. И держи меня в курсе.

* * *

Замотавшись в халат, я вышла в коридор, огляделась, соображая, которая дверь мне нужна, и направилась было туда. Но, привлечённая доносящимися с первого этажа криками и руганью, передумала, повернулась и пошла к лестнице. Очень уж стало любопытно, кто это так ловко и цветисто мешает лэйве с лардэнским, приправляя всё это, похоже, ещё и гантарскими крепкими словечками. Особенно меня впечатлило то, что ругалась женщина.

Спустившись на площадку лестницы, я увидела Иреаса, прижатого спиной к входной двери. А перед ним, уперев руки в бока, стояла эта самая особа, продолжающая демонстрировать свой, казалось, неистощимый в части брани словарный запас. Ростом девица была едва ли намного выше плеча мужчины, но создавалось впечатление, что она буквально нависает над ним.

— Пусти меня, Тавар! — рычала женщина. — Небом клянусь, душу вытряхну из этого…

Тут она завернула такое, что у меня челюсть отпала. Кое-чего я, на счастье, не поняла вовсе, зато остальное представила. А когда до меня дошло, кому предназначались все эти тёплые и ласковые слова, мне поплохело окончательно. О правителях так… не говорят так о них, словом. Уж точно не те, кто хочет жить долго, счастливо и благополучно.