Снежный Август

— Что, Ваня? Раз Ваня — так дурачок?! Умнее откопала?

— Прекрати истерику, — сухо приказала Любаша.

Иван Иванович замолчал. Боль, мелькнувшая в глазах Любаши, непривычная интонация приказа подействовали на него как ледяной душ.

— Да, я улетаю, но не к другому мужчине, как думаешь ты. — В голосе Любаши звучала нескрываемая горечь. — Я улетаю в другую галактику, на новую родину плазметян.

— П-подожди, подожди… О чем это ты? — Иван Иванович потер лоб и удивленно посмотрел на жену. — Что за вздор ты несешь? Кто из нас свихнулся: ты или я? А… Слушай, Любаш, ты только не волнуйся… Я сейчас… сейчас… Я только позвоню… Приедет доктор и, — Сидоров попытался встать.

— Сядь и не суетись, — одернула его Любаша.

— Нет, Любаша, я понимаю, я пьян… А! — засмеялся Сидоров. — Я все понял! Ты просто разыгрываешь меня! Ну да, конечно. Я тоже иногда почитываю эту… сайнс… как ее там?., фикчен, что ли? Фантастику, в смысле…

— Почитывал, — невесело усмехнулась Любаша. — Когда пил поменьше — почитывал.

— Ну, почему же?..

— Только не шучу я, Ваня.

_ Ну-ну! — хмыкнул Сидоров и поудобнее уселся на диване. Жена не уходила к другому, и на душе у Ивана Ивановича отлегло. — Давай-давай дальше! У тебя это здорово получается.

— Ваня…

— Нет-нет. Ты продолжай. В самом деле занятно, — балагурил он, не замечая обиды и жгучей тоски в глазах жены.

— Ну что ж, — тихо сказала Любаша после некоторого молчания. — Верить или не верить — твое дело. У меня нет времени переубеждать тебя.

Любаша задумалась, словно подбирая слова.

— Родилась я миллиарды лет назад. В ту пору планета, на которой ты живешь, была совершенно не похожей на нышешнюю. Из огненной лавы еще не начинали вырисовываться контуры первых материков. Жизни, в вашем понятии этого слова, не было и в помине. Зато был избыток свободной плазмы, свободной энергии…

— Бр-р-р, — передернул плечами Иван Иванович. — Какие страсти! А скажи-ка мне, старушка моя доисторическая, откуда взялась ты, если жизни не было? Прямо нонсенс какой-то!

— Я сказала, что не было жизни в вашем понятии слова — биологической, зато невиданного расцвета в то время достигла плазменная форма жизни.

— Это как? Что-то я не понял.

— Не знаю, сможешь ли ты представить такое, — с какой-то отрешенностью в голосе продолжала Любаша, — но впервые на Земле разум породила самоорганизовавшаяся плазма — вещество в четвертом состоянии. Цивилизация плазметян достигла такого уровня, что возможны стали полеты в соседние галактики. Именно тогда я отправилась в составе межгалактической экспедиции к туманности Андромеды.

— А куда же подевалась ваша плазменная цивилизация? Неужто остыла и вышла вся?

Любаша взглянула на стенные часы. Снова вздохнула.

— Ты можешь иронизировать сколько угодно, но о судьбе ее мы сами узнали совсем недавно. Вернувшись на Землю тридцать лет назад, мы были поражены. Она остыла, появились материки и океаны, на планете бушевала биологическая жизнь. Почти тридцать лет искали мы следы наших предков и потомков. Изучили все древние письменные источники, хранящиеся в ваших музеях и архивах, обследовали Землю, Луну, всю Солнечную систему, и только совсем недавно, буквально на днях, нам повезло: мы нашли письмо наших потомков, оставленное для нас.

— Вы что, эти… невидимки? Тридцать лет искали чего-то там, а вас никто не видел?

— К сожалению, видели и очень многие. Наши атмосферные летательные аппараты вы, земляне, назвали летающими тарелками, НЛО, нас самих зачастую путали с шаровыми молниями…

— Э-э-э… Так ты это… хочешь сказать, что вы на нас не похожи?

— Разумеется. Для вас мы всего лишь огненные шары.

— Что-то у тебя, Любаша, понимаешь, не клеится: столько лет с тобой живу и ни разу не обжегся…

— Обо мне потом. Это разговор особый.

— Ну-ну. Не сочинила еще, — хихикнул Сидоров.

— Самой большой загадкой для нас, — продолжала Люба, не обращая внимания на сарказм Ивана Ивановича, — была загадка появления на Земле — биологической жизни.

— Это надо же, какое совпадение: наши ученые тоже ни черта толком не знают об этом!

— Найдя письмо, мы узнали, что биологическую жизнь на Земле создали наши потомки. Земля остывала. Уже не было в атмосфере избытка свободной плазмы, свободной энергии в необходимом количестве. Потомки наши ушли под земную кору в раскаленную магму. Это был самый тяжелый и жестокий период в их жизни. Многие и многие погибли. Для остальных жизнь в чреве Земли была хуже, чем в тюрьме. Именно тогда лучшие умы цивилизации взялись за создание невиданной формы жизни — биологической, надеясь со временем матрицировать в ее представителей сознание плазметян, если проще — переселить их души в существа более приспособленные к жизни в условиях остывающей Земли.

— А что им на Солнце не рвануть, а? Там ведь сплошь — плазма.

— На солнце они не смогли бы существовать — слишком велика там сила гравитации. Дай закурить.

Сидоров недоверчиво посмотрел на жену, похлопал по карманам костюма, извлек пачку «Опала», зажигалку и с хитрой улыбкой подал Любаше.

— Ты вроде раньше не курила.

Дрожащими пальцами она достала сигарету, прикурила, сделала глубокую затяжку.