Снежный Цветок и заветный веер

Много лет прошло с тех пор, как Снежный Цветок потеряла свою первую дочь. Тогда я была не в состоянии понять ее горе. Но к настоящему моменту я испытала много горя в жизни и смотрю на вещи совсем по-иному. Если для вдовы абсолютно приемлемо изуродовать себя или совершить самоубийство, чтобы спасти свое лицо перед семьей мужа, то почему бы матери не прибегнуть к крайним действиям при потере одного ребенка или нескольких детей? Мы заботимся о них. Мы любим их. Мы нянчим их, когда они болеют. Если это сыновья, то мы направляем их первые шаги в мир мужчин. Если это дочери, мы бинтуем им ноги, обучаем их нашему тайному письму и учим быть хорошим и женами, невестками и матерями, чтобы они смогли ужиться со своими новыми семьями в своих новых верхних комнатах. Но ни одной женщине не следует пережить своих детей. Это противно законам природы. А если это случается, почему бы ей не захотеть спрыгнуть со скалы, повеситься на дереве или проглотить щелок?

«Каждый день я прихожу все к тому же заключению, — заметила Снежный Цветок, заглядывая в темную долину внизу. — Но потом я вспоминаю твою тетю. Лилия, подумай только, как она страдала и как мало мы думали о ее страданиях».

Я ответила вполне искренне: «Она была глубоко ранена, но, я думаю, мы служили ей утешением».

«Ты помнишь, какой милой была Прекрасная Луна? Помнишь, как пришла твоя тетя и стояла над ее телом? Мы все хотели пощадить ее чувства, поэтому закрыли лицо Прекрасной Луне. Твоя тетя так больше и не увидела свою дочь. Почему мы были так жестоки?»

Я могла сказать, что лицо Прекрасной Луны было бы слишком ужасным воспоминанием для ее матери. Вместо этого я произнесла: «Мы навестим Тетю при первой же возможности. Она будет рада видеть нас».

«Тебя — возможно, — ответила Снежный Цветок, — но не меня. Я слишком напоминаю ей самое себя. Но знай: воспоминание о ней помогает мне пережить каждый из моих дней». Она вытянула шею, окинула последним взглядом туманные холмы и произнесла: «Думаю, нам надо возвращаться. Я вижу, ты замерзла. И кроме того, я хочу, чтобы ты мне помогла кое-что написать». Она вытащила из-под своей рубашки наш веер. «Я взяла его с собой. Я боялась, что мятежники сожгут мой дом, и он погибнет». Снежный Цветок посмотрела мне прямо в глаза. Сейчас она вся ушла в воспоминания. Затем вздохнула и покачала головой. «Я сказала, что не буду лгать тебе. По правде говоря, я думала, что мы умрем здесь. Я хотела, чтобы он был с нами».

Снежный Цветок потянула меня за руку. «Отойди от края, Лилия. Мне страшно видеть тебя там».

Мы вернулись к нашей стоянке. Там мы изготовили самодельные чернила и кисточку. Мы вытащили два полуобгоревших полена из костра и дали им остыть. Затем потерли обуглившиеся места камнем и старательно собрали облетевшую сажу. Мы смешали эту сажу с водой, в которой сварили коренья. Наши чернила не были такими темными, как настоящие, но все равно годились. Потом мы расплели край одной из корзин, вытащили оттуда бамбуковую плеть и заострили ее, как могли. Это и была наша кисточка. Мы со Снежным Цветком по очереди записали нашим тайным языком бегство на гору, потерю ею маленького сына и неродившегося ребенка, холодные ночи и благословение нашей дружбы. Когда мы закончили, Снежный Цветок осторожно закрыла веер и спрятала его под рубашкой.

В этот вечер мясник не бил мою лаотун. Вместо этого он пожелал заняться с ней постельными делами. После этого она пришла ко мне, скользнула под одеяло, свернулась рядом со мной и положила руку мне на щеку. Она так устала от многих бессонных ночей, что я очень скоро почувствовала, как ее тело обмякло. Прежде чем уснуть, она прошептала: «Он любит меня, как умеет. Теперь все будет лучше, ты увидишь. У него в душе свершилась перемена». А я подумала: «Да, до тех пор, пока в следующий раз он не изольет свое горе или свой гнев на любящее существо рядом со мной».

На следующий день мы получили известие, что можем без опаски вернуться в свои деревни. После трех месяцев, проведенных в горах, я могла бы сказать, что мы в последний раз смотрели в лицо смерти. Оказалось, что нет. Нам пришлось пройти мимо всех тех, кто остался на дороге во время нашего побега. Мы видели трупы мужчин, женщин, детей, младенцев — все они гнили под воздействием природных стихий, становились пиршеством диких животных, разлагались. Белые кости блестели на солнце. Многих можно было узнать по одежде, и мы часто слышали, как люди кричали и плакали, узнавая своих родственников или испытывая угрызения совести.

Многие из нас настолько ослабели, что их конец был неизбежен теперь, когда мы были почти дома. В большинстве случаев это были женщины, которые умирали во время спуска с горы. Из-за наших лилейных ног мы были неустойчивы. Нас утягивало в пропасть, которая была теперь справа. При дневном свете мы не только слышали вскрики, но и видели, как женщины размахивали руками в тщетной надежде уцепиться за воздух. Еще вчера я беспокоилась из-за Снежного Цветка, но сейчас ее взгляд был сосредоточенным, и она осторожно продвигалась вперед.