Снежный Цветок и заветный веер

«Тетушка Ван видела моего отца насквозь, — продолжала Снежный Цветок. — Она понимала, что он слабый человек. Она видела и меня, видела, что я не люблю повиноваться, что я невнимательная, что я совершенно ничего не смыслю в домоводстве. Но моя мать могла лишь научить меня вышивать, изящно одеваться и вести себя в присутствии мужчин, а также нашему тайному письму. Тетушка всего лишь женщина, но поскольку она сваха, ей приходится быть деловой. Она поняла, чем все это кончится для моей семьи и для меня, и начала подыскивать какую-нибудь девочку, чтобы она стала моей лаотун. Тетушка надеялась, что благодаря этому в нашей местности меня будут считать образованной, послушной, верной…»

«И тогда тебя можно будет выдать замуж», — закончила я вместо нее. Для меня это было правдой.

«Она искала по всему уезду, разъезжая по своим обычным делам, пока не услышала от прорицателя о тебе. Увидев тебя, она решила связать мою судьбу с твоей».

«Я не понимаю».

Снежный Цветок горько улыбнулась.

«Ты поднималась, а я опускалась. Когда мы с тобой познакомились, я не смыслила ничего в том, чему, как предполагалось, я должна была научиться у тебя».

«Но ведь это ты учила меня. Твое вышивание всегда было лучше моего. И ты так хорошо владела нашим тайным письмом. Ты научила меня жить в доме с высоким порогом…»

«А ты научила меня носить воду из колодца, стирать одежду, готовить и убираться. Я пыталась научить этому мою мать, но она смотрит только в прошлое».

Я уже почувствовала, что мать Снежного Цветка держится за прошлое, которого больше нет, но сейчас, слушая, как Снежный Цветок рассказывает историю своей семьи, я подумала, что и моя лаотун

смотрит на жизнь сквозь дымку счастливых воспоминаний. После стольких лет нашего знакомства я знала: она верит в то, что внутренний мир, мир женщин, должен быть прекрасен и не ведать тревог. Возможно, она думала, что когда-нибудь все станет прежним.

«У тебя я научилась всему, что мне нужно было узнать для моей новой жизни, — призналась Снежный Цветок, — за исключением того, что я никогда не могла так хорошо убираться, как ты».

И правда, она никогда не могла в этом преуспеть. Я всегда думала, что она просто старалась не обращать внимания на беспорядок в нашем доме. Сейчас я поняла, что ей было проще витать в облаках, чем видеть уродство вокруг себя.

«Но твой дом гораздо больше моего, и его труднее прибрать, а ты была только девочка в возрасте закалывания волос, — я приводила глупые доводы, стараясь подбодрить ее. — У тебя была…»

«Мать, которая не могла мне помочь, отец, который курил опиум, и братья с сестрами, которые покидали дом один за другим».

«Но ты же выходишь замуж…»

Внезапно я припомнила тот последний день, когда Мадам Гао поднялась к нам в верхнюю комнату, и я присутствовала при их последнем споре с Мадам Ван. Что такое она сказала о помолвке Снежного Цветка? Я старалась вспомнить, что мне известно об этом, но Снежный Цветок редко говорила о своем будущем муже, редко показывала нам свои подарки для него и его семьи. Мы видели куски хлопка и шелка, над которыми она трудилась, но она всегда говорила, что это были обычные вещи, например, туфли для нее самой. Ничего особенного.

В моей душе возникло странное предчувствие. Снежный Цветок должна выйти замуж в семью низкого положения. Вопрос был — насколько низкого?

Казалось, Снежный Цветок, читала мои мысли. «Тетушка сделала для меня все, что могла. Я выхожу замуж не за крестьянина».

Эти слова меня немного задели, потому что мой отец был крестьянином.

«Он торговец?» Торговля считалась низменным занятием, но торговец мог восстановить кое-что из того, что было утрачено семьей Снежного Цветка.

«Я выхожу замуж в соседнюю деревню Цзиньтянь, как и говорила Тетушка Ван, но семья моего мужа… — она снова запнулась, — они мясники».

Ва-а-а! Хуже брака нельзя было придумать! У мужа Снежного Цветка будут деньги, но его занятие — грязное и отвратительное. Перед моим внутренним взором прошло все, что было в последний месяц, когда мы готовились к моей свадьбе. В особенности я вспомнила, как Мадам Ван стояла рядом со Снежным Цветком, утешая и успокаивая ее. Потом я вспомнила, как сваха рассказала «Историю о Жене Ван». С глубоким стыдом я видела, что эта история предназначалась не для меня, а для Снежного Цветка.

Я не знала, что сказать, что сделать. Я слышала обрывки правды с тех пор, как мне было девять лет, но я либо не верила этому, либо не хотела признавать. Теперь я думала, не состоит ли мой долг в том, чтобы сделать мою лаотун счастливой? Заставить ее забыть эти горести? Заставить поверить в то, что все будет хорошо?

Я обняла ее. «По крайней мере, ты никогда не будешь голодной, — сказала я, хотя, как оказалось, ошибалась в этом. — С женщинами может приключиться кое-что похуже этого», — сказала я, сама не зная, что имею в виду.

Снежный Цветок уткнулась лицом мне в плечо и зарыдала. Через мгновение она грубо оттолкнула меня. Ее глаза были мокрыми от слез, но я увидела в них не печаль, а дикую ярость.

«Не жалей меня! Я не хочу этого!»