Снятие с креста

Он склонился над несчастной. Посмотрел в глаза мертворожденного олененка. Несчастная кому-то открыла. Убежать не успела, споткнулась о приступку. Страдала, умоляла не убивать. Получила несколько раз ножом. Кровь еще не свернулась, сочилась тонкой струйкой. Он коснулся вывернутой шеи: теплая. Недавно убивали. Как раз к его прибытию…

Лучшего оружия, чем клюшка для гольфа, в прихожей не нашлось. Он сжал ее обеими руками, как саблю, на цыпочках прошел по дому. Тусклый паркет, резные панели, основательно потертая, но неплохая мебель. На втором этаже, за перегородкой, отделяющей подобие кабинета от крохотной спальни, – еще одна жертва: щуплый старичок с цыплячьей шейкой. Убит двумя ударами в грудь. Видно, встал из-за стола, встревоженный шумом внизу, но спуститься не успел, к нему уже поднимались…

Зубы выстукивали рваный ритм. Стараясь ни к чему не прикасаться, он опустился на колено, посмотрел старику в глаза. Увы, бывший архивариус музея изобразительных искусств Симон Ле Пьен был безнадежно мертв…

К воротам подъехал автомобиль. Скрипнули тормоза. Липкий страх пополз по позвоночнику. Он подскочил к окну, отогнул шторку. У ворот стояла машина с неутешительной надписью «Полиция». Из машины выбрались два типа в кокардах и дружно потопали на участок. Один при этом расстегивал кобуру, а второй приложил к губам рацию и что-то сосредоточенно выговаривал. Слишком быстро они шли. К чему бы это?

«Подставили?» – мелькнуло в голове. Но какого черта? Он не убийца!

Что же натворил он своей поездкой в Шартарен? На решение оставались секунды. Кто-то убил двух зайцев. Исключил из игры старого архивариуса, который что-то знает, и временно отстранил Раковского от Гвадалона. Приписать ему жестокие убийства, конечно, заманчиво, но вряд ли возможно технически. Закроют на пару суток, разберутся. Два варианта – выйти навстречу закону или убежать. Последнее победило. Откуда доблестные ажаны? Кто их вызвал? Это не случайный визит – они уверенно топали в дом…

Он бросился на южную сторону – туда, где в ясные дни светит солнце. За правой фрамугой мерцала яблоня. Внизу клумбы, похожие на могильные холмики, вскопанные с осени грядки. Он распахнул окно. Двое в кокардах уже в доме, уже споткнулись о мертвую девушку, рожают мысль – одну на двоих… Он взгромоздился на подоконник, прикинул кривую падения, прыгнул. Ветка подвела: обломилась, едва он повис на ней. Но пока летел, схватился за другую, покрепче. Напоролся на сучок, обжег ребра и в итоге оказался на земле – в какой-то сохлой икебане. На четвереньках подался в кусты – подальше от дома. Не должны его увидеть полицейские (если не обложили, конечно, весь район). Первым делом они пробегут по дому, а уж потом придут в сад. Или не придут. Вызовут подкрепление и сядут передохнуть…