Снимая маску

Настало время пригласить остальных музыкантов группы Colosseum: Дона Эйри (клавишные), Джона Мола (бас-гитара) и Гэри Мура (гитара). Расширенный состав казался просто идеальным. Теперь у меня было два высококлассных клавишника, так что я мог использовать все возможности синтезатора. Джон Мол был потрясающим бас-гитаристом, а Гэри Мур попросту самым лучшим, но самым недооцененным рок-гитаристом на свете. Конечно, его хэви-метал прошлое в группе Juicy Lucy временами давало о себе знать, но все же он был самым лиричным гитаристом из тех, что я знал. Гэри излучал то потрепанное временем роковое очарование, которое особенно отличало гитаристов в семидесятых. Его смерть в 2011 году лишила рок-музыку одного из лучших своих исполнителей.

С таким составом я мог делать со своей композицией буквально что угодно. Само понятие вариации подразумевало, что при наличии структуры, любые правила отсутствовали. Я мог смешивать хеви-метал с классическим исполнением, комичность с лиричностью, другими словами, делать все, что заблагорассудится. Но больше всего я хотел написать музыку, которой понадобится виртуозное исполнение.

«Вариации», как я стал называть их, могли явиться миру и в звукозаписывающей студии, но я работал над чем-то театральным, эффектным. Более того, я писал ее для живого исполнения. Джон Хизман предложил нам записаться в студии «Морган» в Уиллсдене, «цветном» и опасном районе на северо-западе Лондона, разительно отличавшемся от зажиточного и спокойного Барнса, где находилась «Олимпик». Но ее оборудование уже считалось устаревшим, да и я все еще помнил о некачественном звучании валторн в «Don’t Cry for Me». В общем, при беглом осмотре оказалось, что «Морган» – отличный вариант. К тому же мне пообещали, что с нами будет работать их лучший звукорежиссер Мартин Леван.

МЫ ЗАПИСАЛИ «Вариации» в два захода: в начале октября и в ноябре, после чего мы с Мартином Леваном отправились в Брюссель, чтобы свести запись в сестринской студии «Морган». Мы правильно рассчитали, что так нас никто не потревожит. У Мартина оказался очень тонкий слух, что, впрочем, не удивительно, ведь его отец был профессиональным скрипачом в Лондонском симфоническом оркестре. Он прекрасно слышал все ошибки и игру мимо нот. Мы обнаружили, что в четвертой вариации совершенно забыли про шейкер. Мартин решил проблему, предложив записать, как я трясу железной банкой с сахарозаменителем. Именно Брюссель положил начало нашей профессиональной дружбе, которая продлилась почти пятнадцать лет. Мартин был моей правой рукой, моим звукорежиссером на протяжении всей работы над «Аспектами любви». Он ушел на пенсию и поселился в Уэльсе, во время первых дней «Бульвара Сансет».

Во время двухнедельного перерыва между записями «Вариаций» я находился с Тимом в Чикаго. Главной целью нашей поездки было знакомство с актрисой Бонни Шон, которую Хал предлагал на роль Эвы. Уже тогда мы подозревали, что Джули Ковингтон покинет нас. Откровенно говоря, я не понимал, как любой исполнитель сможет выдержать восемь показов «Эвиты» в неделю. И я боялся, что нам придется нанимать четырех актрис. Бонни оказалась действительно хороша. Но мы с Тимом сомневались, что неизвестная американка будет тепло встречена в Британии.

Вскоре после нашего возвращения Джули действительно покинула проект. Конечно, в прессе писали, что она поступила так из-за своего высокомерия, но я абсолютно уверен, что у нее были веские профессиональные причины. Думаю, она понимала, что не выдержит ни физически, ни психологически. Годы спустя она согласилась сыграть Эву в австралийской постановке, но во время репетиций вновь отказалась от роли. Поиски актрисы на главную роль теперь приобрели реальный масштаб, так что мне приходилось разрываться между прослушиваниями и последствиями внезапного успеха «Вариаций».