Снимая маску

Наши выступления были запланированы на первую неделю марта. Сара уже три недели лежала в больнице, но настаивала, чтобы я принял участие в шоу. Тим никогда не тушевался, когда дело доходило до микрофона, так что дважды в день на протяжении целой недели мы выступали с единственным в нашей жизни шоу, на которое приходило около сотни зрителей. Мне понравилось. Тогда я почувствовал себя таким уверенным, каким никогда не был.

Крейг руководил процессом и не позволял отклоняться от сценария, так что мы с Тимом не могли отвлечь внимание зрителей от других участников. Среди разных театральных деятелей я чувствовал себя, как дома, и мне было грустно, когда выступления закончились. Я по-настоящему подружился с Тайлером Гатчеллом, главным менеджером «Суперзвезды», который уговаривал меня вложиться в новое шоу Чарли Страуса. «Это именно то, что мы, американцы, делаем хорошо», – говорил он. Я послушал саундтрек и согласился, что в этом что-то есть. Но в то время в Британии все еще действовали валютные ограничения, так что мне пришлось отказаться. Речь шла о мюзикле «Энни».

К тому моменту я уже стремился как можно скорее вернуться к Саре, которая сходила с ума от тоски, запертая в своей маленькой больничной палате. Необходимость так долго оставаться в больнице казалась бредом, она была на сто процентов здорова. Но в те времена врачи настаивали, чтобы за шесть недель до родов беременные, страдающие диабетом, ежедневно сдавали анализы крови. Я пытался навещать ее дважды в день и обеспечить непрерывный поток друзей, чтобы скрасить ее шестинедельное заточение. Сара была особенно тронута визитом Джули Ковингтон, когда «Don’t Cry for Me» стала хитом номер один. С тех пор одна из медсестер закрывала глаза на подозрительную бутылку, которую я тайком проносил в родильное отделение.

НА 31 МАРТА было запланировано рождение нашего ребенка. Очень странно знать точную дату заранее. Но, по крайней мере, я мог планировать дела и в перерывах между посещениями Сары заниматься своими вариациями на тему Паганини. Конечно, вскоре работа, включая и «Эвиту», отошла на второй план. Утром 31 марта с помощью кесарева сечения родился наш ребенок. Это была прекраснейшая здоровенькая девочка. Я был на седьмом небе от счастья. Оставалось только придумать для нее подходящее имя.

Казалось, пришло время воспользоваться нескончаемым потоком христианских имен прерафаэлитов. Но Сара почему-то не разделяла моего восторга. Конечно, я осознавал, что Партенопа или Аглаофения – это слишком, но я до сих пор не понимаю, почему она отвергла такое заурядное имя как Прозерпина. Скрепя сердце мне пришлось согласиться назвать дочь в честь сариной бабушки Имоген. Должен признать, оно подходит ей, но я все равно иногда думаю, как выглядела бы картина в стиле Россетти с героиней по имени Имоген, вкушающей запрещенный гранат. Второе имя Имо – Энни, в честь мюзикла.

Вскоре после рождения Имоген, произошло еще кое-что, приведшее к тому, что мои вариации на тему Паганини на время стали приоритетом моего творчества. Я проиграл спор своему брату Джулиану. Клуб «Лейтон Ориент» как обычно находился на гране вылета и должен был выиграть на своем поле, чтобы выжить. Я поспорил с Джулианом, что они проиграют, но ко всеобщему удивлению, они сыграли вничью, и проиграл я. По условиям спора, я, как проигравший, должен был сочинить что-то для Джулиана. Моим козырем в рукаве были вариации Паганини для виолончели. Премьера должна была состояться шестого августа на Сидмонтонском Фестивале.