Снохождение (СИ)

Церемония эта, по сути, не обязательна по канону. После Приятия ученица становится сестрою, никому ничего больше не надо утверждать. Но, по традиции, воспитанницы дисциплария получают амулеты Ваала в торжественной обстановке в стаамсе с рук самой амарах. Во время Приятий эта церемония проводится отнюдь не каждый день, а раз в семь дней; и те, кому не посчастливилось закончить Приятие в сей удобный день, вынуждены ждать. После этого — два-три дня, и бывшая ученица уезжает из дисциплария: здравствуй, великий мир, привечай новую сестру.

— Как трогательно. Спасибо, наставница Хильзари, спасибо за всё.

— Ты уже успела сказать мне «спасибо». И перед Приятием, если помнишь. И тем, что стала сестрой. Поэтому, моя дорогая, привыкай: теперь не можешь говорить мне «наставница».

Они обнялись.

— Посмею не послушаться, наставница.

Миланэ отошла к окну.

— Всё-таки должна спросить. Точно знаю, что не все проходили такое… испытание. Когда Амалла сообщила мне, я была просто разбита… Не знаю, как выдержала. Почему я удостоилась этого?

— Чего «этого»? — развела руками Амалла. — Приятия? А как иначе? Что значит «не все»? Всем было трудно, Милани. И мне, в своё время. Я боялась сделать что-то не так. Боялась того, что могу увидеть при встрече с Ваалом.

Вон оно всё как.

«Она не знает. Всё-таки никто не знает… почти. Значит, это действительно тайна. Я должна была умереть, но не умерла. Амалла обманула меня?»

— Пусть Хильзари меня простит, я ещё не совсем отошла. Беспорядок в голове.

— Ничего. Миланэ, вообще-то я пришла не просто так. Надо тебе кое-что… сказать, — Хильзари ходила взад-вперёд; казалось, она бродит в своём тревожном мире, плохо слыша и видя окружающее.

— Слушаю.

Несколько раз наставница попыталась начать речь, но неудачно.

— Поздравляю. Ты стала славной Ашаи. Не буду мешать, потом поговорим.

Даже самый непрозорливый лев догадался бы, что Хильзари сказала совсем не то, что хотела. Она быстро, не прощаясь, ушла; Миланэ проводила её взглядом.

Наконец Миланэ полностью оделась и вышла из Обретения. Как оказалось, сёстры Круга продолжают ждать извне, стоя плотным кольцом. Они, заметив её, заулыбались и подошли.

— Рады видеть тебя, сестра. Как чувствуешься?

— Хорошо, — ответила Миланэ. Несмотря на слабость, это было правдой. — Спасибо, сёстры, за всё. За то, что были со мной.

— Пожалуй, пришёл черёд и познакомиться. Меня зовут Ваалу-Гизела, я…

Существовал обычай, что соблюдался не всеми и не всегда: сёстры Круга Семи представляются испытуемой только после удачного Приятия. Вроде поверья: раскрыть ученице имена перед Приятием — к несчастью.

Миланэ с предосторожностями отвели домой, где она под наблюдением заснула. Когда проснулась, аж под вечер, её накормили, как маленькую; это была одна из служительниц больницы и одна дисциплара, обе — немногословные. Убедившись, что Миланэ вполне неплохо чувствуется, они ушли.

Великое удовольствие — ни о чём не думать. Она снова уложилась спать, всласть опившись холодного морса и сжевав сушеный лист коки, редкого и дорогого в Империи куста юга — пару листов оставили львицы, что обхаживали её. Его давали идущим на поправку — для бодрости; вообще, Миланэ слыхала, что на Юге, в Кафнском протекторате, коку жуют и просто так, хоть целый день, а многие говорят, даже учёные, что кока — настоящее чудо и средство от всего. Но Миланэ хорошо знает, как воспитанница Сидны, что такого не бывает.

От листа коки появилась бодрость, ясность мысли, а сон пропал.

Немного посмотрела в окно.

— И где Арасси? — вдруг задалась вопросом.

Вопрос прозвучал в пустой тишине комнаты чуждо и странно.

Вдруг ей показалось катастрофическим то, что она не успела сделать внятных записей из «Снохождения». Ведь совсем скоро отдавать!

Слово — дело. Взяла перо, чернила, листов побольше. И сразу столкнулась с проблемой. Записать хотелось всё.

«А если не отдавать «Снохождение», а?», — сверкнула шальная мысль.

Наплевав на записи, Миланэ просто углубилась в чтение.

Львиный род стремится к знанию.

Мы — живые существа, имеющие ум и волю; мы желаем знать о мирах.

Дневной мир перед взором есть всегда, когда мы не спим; он един, неделим, не даёт поводов для сомнений. Но другие миры и многие вещи нашего мира можно познать только в снохождении. Любопытство львицы духа естественно — она желает знать и о мире дня, и о мирах ночи.

Чтобы знать вещи сего мира, нужен сильный разум. Он будет вести мысль. Чтобы знать вещи иных миров, нужна сильная воля. Она будет вести намерение.

Разум, ведущий мысль — дело самца.

Воля, ведущая намерение — дело самки.

В каждом из нас и каждой из нас есть от иного пола, потому разум и воля сплетаются.

Так что делать, спросишь ты, ученица.

Ты будешь волящей, если будешь сновидеть. Ничто иное так не ведёт волю к силе, как снохождение.