Снохождение (СИ)

Сильно возострились чувства, как-то нюх, слух, зрение; она слышала отчётливо, как бьётся сердце и струится воздух, каждый шаг казался длинным, очень длинным и долгим; видела, как сёстры Круга Семи встали в стройный полукруг и смотрят в свете огней-факелов, смешанным с рассветной мглой мира, видела ажурный пьедестал на тонкой ножке, где чаша с сомой, видела ложе в центре залы, похожее то ли на каменный склеп, который делают патрицианские роды, то ли на алтарь варварского божества, которому приносят жертву, и Миланэ подумала, что она очень даже подходит на роль жертвы Ваалу, таковой является по сути, хотя ясно говорится в вере Сунгов, что никаких жертв Ваалу не требуется, ибо Он — дух Сунгов, Он питается совсем иным, Ему нет дела до даров; ложе укрыто простой белой тканью, и на него придётся лечь, когда лапы уже не будут держать, а это пройдёт, сколь известно, четверть часа, максимум — полчаса (для самых крепких телом учениц), а лапы точно не будут держать, ибо сома — жуткое вещество, почти яд, вгоняющий тело и душу в глубокую бездну. Но не только они смотрели на неё, но и Миланэ — на них; её эмпатия обострилась до предела, и она могла бы поведать очень занятные вещи о сёстрах Круга Семи, если бы кто спросил; к примеру, вон эта, по центру, первая среди равных в Кругу, разменявшая шестой десяток, со смешным щербатым носом и почти рыжего окраса, имеет трёх детей, безумно беспокоится, что они ещё не подарили внуков, а к этому Приятию относится с большим, привычным, заученным безразличием. На всех она смотрела безо всякого пиетета, а с чувством, близким к презрению. Это было презрение той, кто отважилась на очень гордый и безрассудный поступок, и Миланэ хорошо ведала, что никакая из них не проходила через такое, ибо все они живы и здоровы, и будут жить-здравствовать далее, когда её, мёртвую, унесут отсюда, чтоб торжественно сжечь.

«Кровь моя, неужели никто, никто не предчувствует? Почему они не видят моей поверженной души?»

Миланэ уже не помнила, как молча преклонилась, как говорила церемонную фразу о готовности к верному служению, а наставницы отвечали, и так далее, и тому подобное; лишь в какой-то момент реальность ворвалась в сознание, когда кубок с сомой очутился в ладонях, и вот она стоит, уставившись на тёмно-зелёную жидкость с хищным поблеском на поверхности, а все сёстры Круга преклонились в криммау-аммау. И теперь. Ей. Надо. Всё. Это. Испить.

Сома прохладна, вязка и приторно-сладка на вкус, следы горечи. Вдруг Миланэ оживила яркая вспышка надежды, пока пила, закрыв глаза и отрешившись от мира: яд не может быть таким… таким… таким простым по вкусу, напоминающим сильно подслащённый, горьковатый травяной чай, только очень густой.

Поставив чашу обратно на пьедестал, Миланэ залихватски утёрлась ладонью, чем, наверное, немало удивила сестёр Круга и встала, выставив левую лапу вперёд и не зная, что делать с собой дальше. Эта часть Церемонии Приятия всегда оставалась для учениц глухой тайной. «Что происходит, когда испита сома?», — вопрос оставался без внятного ответа. Никаких поучений о том, что делать, что говорить, как себя вести после принятия сомы, не существовало.

Конечно, всё куда проще, чем кто-то может себе представить. По тайным канонам, в которые посвящены только сёстры-Ашаи, но не ученицы, следует позволить испытуемой всё, что угодно, как-то: разговоры на возвышенные темы, игру на инструментах, наставления на будущую жизнь, сложение стихов, цитирование классических текстов и размышления об этих цитатах, рассказ поучительных историй… Вот так чинно должно проходить время, пока испытуемая не ощутит явное действие сомы, потом она спокойно уляжется и с умиротворённой улыбкой уйдёт в иное состояние сознания — на встречу с Ваалом.

В жизни же всё происходит куда более плоско, беспорядочно и прозаично. Хоть в состав сомы входит противорвотное, многих сильно мутит сразу после приёма, и сёстрам Круга приходится сдерживать естественное всяческими способами. Многие впадают в беспокойство, некоторые — в панику, потому что в соме очень много экстракта ибоги, а в большой дозе этот наркотик вызывает сначала сильный, неистовый страх и дезориентацию. Но в сому входит не только ибога; жуткое месиво действует самым непредсказуемым образом даже на самых стойких учениц. Огромный праксис показал, что с самого начала надо определить одну-двух сестёр, которые будут сопровождать вход ученицы в тяжёлое наркотическое путешествие, всячески поддерживая и успокаивая её, а остальным лучше буквально встать в сторонке, отвлечься и ждать, пока ученица «уплывёт», вмешиваясь лишь в самые острые моменты. В свою очередь, ученице сразу после принятия сомы прощается практически любое поведение и любые слова.

Миланэ ощутила, как что-то кольнуло в животе. Это очень простое происшествие вдруг вмиг раскрутило полное, неприкрытое осознание: она выпила яд и сейчас умрёт. Во рту вмиг пересохло, сердце ужасающе забилось, от середины груди к голове пошёл жуткий, зудящий жар.

— Мама, зачто мне сделалось? — и её чуть не подкосило от внезапного головокружения.