Снова умереть

Ей не было нужды произносить его имя, они обе знали, о ком говорила Маура. Рефлекторно Джейн нащупала пальцами рубцы на ладонях, куда Уоррен Хойт вонзил скальпели. Она не видела его уже четыре года, но могла бы вспомнить каждую деталь его лица, лица настолько непримечательного, что оно могло бы раствориться в любой толпе. Заключение и болезнь несомненно состарили его, но у нее не было никакого желания смотреть на эти изменения. Она была достаточно удовлетворена тем, что восстановила справедливость, пустив ему пулю в позвоночник, и его наказание будет длиться всю жизнь.

— Он пытается отправлять мне письма из реабилитационного центра, — сказала Джейн. — Диктует их своим посетителям, а те отправляют мне. Я сразу же их выбрасываю.

— Ты никогда их не читала?

— Для чего? Это его способ попытаться остаться в моей жизни. Дать мне знать, что он все еще обо мне думает.

— О женщине, которой удалось ускользнуть.

— Я не просто ускользнула. Я та, кто его поймала. — Джейн издала грубый смешок и взяла свой сэндвич. — Он одержим мной, но я не потрачу ни доли секунды на мысли о нем.

— Ты действительно совсем о нем не думаешь?

Вопрос, заданный столь тихо, на мгновение повис без ответа. Джейн сосредоточилась на сэндвиче, пытаясь убедить себя в том, что она сказала правду. Но как это вообще возможно? Запертый в ловушке своего парализованного тела, Уоррен Хойт все еще обладал над ней властью из-за их общей истории. Он видел ее беспомощной и перепуганной, он был свидетелем ее поражения.

— Я не дам ему такой власти надо мной, — ответила Джейн. — Я отказываюсь о нем думать. И именно так должна поступить и ты.

— Даже несмотря на то, что она моя мать?

— Это слово не имеет с ней ничего общего. Она донор ДНК, не более.

— Это имеет большое значение. Она — часть каждой клетки моего тела.

— Я считала, что ты с этим разобралась, Маура. Ты оставила ее позади и поклялась, что никогда не обернешься. Почему же ты изменила свое решение?

Маура опустила глаза на свой нетронутый салат.

— Потому что я прочитала ее письмо.

— Догадываюсь, что она нажала на все нужные кнопки. Я твоя единственная кровная родственница. У нас нерушимые узы. Я права?

— Да, — призналась Маура.

— Она социопатка, и ты ничего ей не должна. Порви письмо и забудь о нем.

— Она умирает, Джейн.

— Что?

Маура взглянула на нее с болью в глазах.

— Ей осталось полгода, в лучшем случае год.

— Выдумки. Она с тобой играет.

— Вчера вечером, сразу после того как я прочла письмо, то позвонила тюремной медсестре. Амалтея уже подписала бумаги, поэтому они поделились со мной ее медицинской информацией.

— Она не упустила возможности, не так ли? Она точно знала, как ты отреагируешь, и расставила ловушку.

— Медсестра это подтвердила. У Амалтеи рак поджелудочной железы.

— Рак не мог бы выбрать более достойного кандидата.

— Это моя единственная кровная родственница, и она умирает. Она хочет получить мое прощение. Она умоляет меня об этом.

— И она ожидает, что ты ее простишь? — Джейн быстрыми яростными движениями салфетки стерла майонез со своих пальцев. — А что насчет всех людей, которых она убила? Кто простит ее за них? Только не ты. У тебя нет на это права.

— Но я могу простить ее за то, что она отказалась от меня.

— Отказ от тебя — единственная хорошая вещь, которую она когда-либо сделала. Вместо того чтобы расти с мамочкой-психопаткой, ты получила шанс на нормальную жизнь. Поверь, она поступила так не потому, что это было правильно.

— И все же, вот она я, Джейн. Жива и здорова. Я росла в достатке, воспитывалась любящими родителями, поэтому мне не о чем сожалеть. Почему бы мне немного не утешить умирающую женщину?

— Так напиши ей письмо. Скажи, что она прощена, а затем забудь о ней.

— Ей осталось всего шесть месяцев. Она хочет меня видеть.

Джейн швырнула на стол салфетку.

— Давай не будем забывать, кем она на самом деле является. Когда-то ты сказала мне, что когда посмотрела в ее глаза, у тебя мурашки побежали, потому что на тебя глядел не человек. Ты говорила, что увидела пустоту, существо без души. Ты сама назвала ее чудовищем.

Маура вздохнула.

— Да, назвала.

— Не входи в клетку чудовища.

Глаза Мауры внезапно налились слезами.

— А через полгода, когда она умрет, как мне справиться с чувством вины? С тем, что я отказала ей в последней просьбе? Тогда уже будет слишком поздно передумать. Вот, что меня больше всего беспокоит. То, что до конца своих дней я буду чувствовать себя виноватой. И мне больше не представится шанс понять.

— Что понять?

— Почему я стала такой.

Джейн взглянуло в расстроенное лицо своей подруги.

— И что это означает? Гениальной? Логичной? Слишком беспристрастной даже когда это идет тебе во вред?

— Преследуемой, — тихо сказала Маура. — Темной стороной.

Мобильник Джейн зазвонил. Когда она вытащила его из сумочки, то произнесла:

— Это из-за работы, которую мы выполняем и из-за вещей, которые видим. Мы обе выбрали эту работу, потому что не относимся к «няшным» девицам. — Она нажала кнопку приема вызова на своем телефоне. — Детектив Риццоли.