Сновидения смертельно опасны

Но я не стала дослушивать до конца. Самое главное, что «Плейбой» не даст ей встать и полезть в шкафчик с проверкой.

Шура на моё счастье как раз производила ревизию кухонных запасов. Замечательная большая банка растворимого «чибо» стояла на столе, как магнитом притягивая взгляд.

– Тётя Шура, что-то вы ко мне не заглядываете. Решила вот навестить, не прихворнула ли соседка? – мямлила я, не отлепляя глаз от банки с кофе.

– Кофейку выпьешь? – предложила догадливая соседка и поставила на плиту чайник со свистком. – Я, и то сказать, не хвораю. А тебе, видать, не до старой соседки. Наверх к Кристинке все шастаешь, гляжу. Небось, какие-то интересные тайны у Казимировой обнаружила?

– Какие ещё тайны, тёть Шур, просто помогаю девушке вещи разобрать, расставить. К тому же она неплохая художница, а я ей позирую для портрета средневековой дамы, – на ходу сочиняла я, чтобы отвлечь любопытную бабу от чужих тайн. Но тётю Шуру на мякине не проведёшь.

– Так я и поверила, что для портрета! Станешь ты без интереса хоть куда шастать! – недоверчиво покачала головой соседка. – Ну не хочешь, не говори.

Тут как раз вовремя тоненько заверещал чайник, и тётя Шура занялась приготовлением кофе.

– Да и у тебя жиличка появилась. И слышу: не мать и не Ольга приехала.

Да уж! Мне б такие зрение и слух, как у соседки.

– Кстати, как раз по этому поводу я хочу пригласить вас на чай. Наша с Сашей няня Паша приехала навестить свою воспитанницу. А у меня всё дела, вечно куда-то бежать нужно… Бедная женщина скучает одна. Заглянули бы, проведать старушку, – я отхлебнула кофе и краем глаза увидела часы на стенке за шкафчиком. Уже час – скоро, может прийти Кристинка. Пора тащить тётю Шуру к нам, а то опоздать можно.

– Да и пошли, – без проблем согласилась Шура. – Что ж я не понимаю что ль, что старому человеку внимание нужно. Это вы молодые, шастаете, где зря.

Младшее поколение благоразумно промолчало.

Тётя Паша все так же увлечённо читала «Плейбой», только теперь в кресле. То, что я напрочь забыла про соль, осталось незамеченным. Нянюшка подняла голову от неподобающего для приличных дам чтения и заметила крупную фигуру тёти Шуры, величественно протиснувшейся в дверь мимо меня. На лице старушки появился интерес:

– У нас гостья, Ксюш? А я пирогов не напекла, что ж ты не предупредила старуху.

– Пелагея Степановна. Александра Фёдоровна, наша соседка, – представила я дам друг дружке по старшинству.

– Что это вы читаете? – заинтересовалась Шура.

– Да вот у Ксюшки нашла срамной журнальчик, надо бы спрятать подальше. Порядочная девушка не должна такое непотребство читать, слышь, детка?

– А у меня таких журналов – прорва. Племянник притащил. Но как-то по-другому называется. Хотите поглядеть, Пелагея Степановна?

– Можно звать просто Пашей. Отчего и не поглядеть…

Я оставила тётушек обсуждать непотребные издания и отправилась натягивать джинсы. И как раз вовремя: не успела я натянуть джемпер, как в дверь позвонили.

– Ну, я побежала, – доложила я, впустив Кристину в прихожую.

Почтенные дамы, занятые беседой, не обратили на мои слова никакого внимания. Я сунула ноги в туфли, вспомнила об отмычках – и вернулась к себе в комнату. И снова не была удостоена ни взглядом.

***

Кристина была необыкновенно возбуждена, вначале я подумала, что это связано с какими-то событиями в академии. Однако я ошибалась.

– Я чувствую, что мы приблизимся сегодня к какой-то тайне. И она связана с моей матерью, – девушка немного помолчала. – Ещё я надеюсь, что отец не сыграл в тех таинственных событиях роковой роли. И в том, что случилось, нет его вины.

В доме Казимировых мы обменялись парой дежурных фраз с Ириной и пошли наверх, отказавшись от чая, любезно предложенного молодой женщиной. Кристине не терпелось разворошить старые секреты своих родителей.

Все шкафчики, ящички и шкатулки действительно оказались запертыми. Ни один замок не вызвал у меня затруднений, почти все они поддавались в первые же секунды. Что привело в восторг Кристину.

– Никогда бы не подумала, что ты такой опытный взломщик. Как мне с тобой повезло!

– Не я – опытная медвежатница, а замочки незатейливые. Видно, твоему отцу никогда и в голову не приходило, что всё это будут взламывать.

Часа полтора мы методично и тщательно перебирали документы, записные книжки, ежедневники, визитницы, конверты с письмами, приглашениями и официальными поздравлениями. Большинство конвертов было подписано типографским и компьютерным шрифтом. Никакого намека на личную переписку. У меня уже рябило в глазах, а ничего интересного всё не попадалось. Знать бы, что искать! Да и есть ли в этом какой-то смысл? Если бы ему было, что прятать, Казимиров нашёл бы, как это сделать. Вдруг мне что-то показалось необычным в записи на одной из страниц записной книжки трёхлетней давности. Я вернулась на страницу назад:

«Алексеев Василий Петрович – 245-44-02 д., 966-48-48 р.;

Марушева Мария Васильевна – 152-56-56 д., 255-45-48 р.;

…

Фаина Жаворонкова – 150-95-95».

Ничего особенного, обычные записи. Я протянула книжку Кристине: