Сны Эйлиса (СИ)

Время резко застыло вязким желе ужаса. Счастливая семья шла возле стройки, где возводился некий супермаркет. Огромные краны поворачивались в разные стороны, опускали и поднимали тяжелые блоки и балки. Но вот один из них пошатнулся, подкошенный порывом ветра. Тяжелая изогнутая балка накренилась, выпрастываясь жадной лапищей погибели из своих креплений. Тросы лопались, смещая центр тяжести, отчего крановщик, поняв беду, отчаянно подавал сигналы товарищам внизу. Но было слишком поздно. Несчастный случай — один из миллионов и миллиардов. Только кто так судит? Всевидящие стражи, которым наплевать на людей? Целый мир в лице Софии и ее близких балансировал на лезвии.

«Эльф! Они же погибнут! Спаси их!» — вскрикнул Раджед, кинувшись к зеркалу, озираясь по сторонам в поисках друга, которого так старательно прогонял. София! Увидеть всего на мгновение, чтобы вот так страшно потерять навсегда?

Балка все больше кренилась, кран заклинило, а прохожие внизу, кажется, вовсе не замечали нависавшей над ними угрозы. Балка сорвалась, вырывая из груди Раджеда неразборчивый сорвавшийся вопль.

Внезапно время совершенно замедлилось, предметы застыли, даже пылинки просматривались в воздухе замершим бисером. Отчетливо раздались слова незримого стража, словно глас самой судьбы:

— Нет. Это ты должен спасти.

— Но я не могу! Зеркало запечатано! — Раджед вцепился в портал, поцарапав когтями витиеватую раму. Стекло же оставалось безучастно неподатливым.

— Можешь! Это — твой катарсис! — возвещал не Сумеречный, но Страж. Не безликий и безучастный наблюдатель, но тот, кто всегда знает конечную цель, пусть и несет непомерный груз всеведения.

«Катарсис… Катарсис…» — эхом вторил гул стучавшей в ушах крови. Раджед судорожно вспоминал: да-да, он что-то забыл! Что-то принципиально важное, дающее множество ответов без слов. Нити! Нити мироздания и рычаги! Он стремился добраться до них, научиться управлять. И в прошлый раз вышло, когда Софии грозила смертельная опасность. Тогда он поразил своих извечных врагов той магией, что перекрыла все хитрые планы. Потаенное открылось не от долгих измышлений и тренировок, сила, казалось, шла и самой души.

Бисер пылинок вернулся на рельсы времени, ускользающих неуловимых секунд между грядущим и совершившейся неизбежностью. Вся жизнь — полет пылинки от потолка до пола, кружение между каменными плитами.

И янтарный льор вдруг снова узрел нити, которые тянулись на другую сторону зеркала. Множество ярких соцветий, сложных сплетений, что связали воедино все миры, все параллельные версии и сшили порталы. Всеединство мироздания захватывало потоком новых знаний. Казалось, раньше глаза нащупывали лишь смутные отражения, тени от костра на грязной стене. Но вот прозрели на ярком солнце.

И рука сама потянулась к верному рычагу: Раджед усилием обостренной воли приказал найти верный вектор, который отвечал за балку и кран. Затем с небывалой легкостью подцепил его и перенаправил, восстанавливая на расстоянии сотен световых лет крошечные молекулы тросов и креплений. Руки и все тело пронизывали незнакомые импульсы, но не истощали, а скорее питали. Раджед спокойно прикрыл глаза, он безошибочно видел все в голове, лишь отчетливее представляя конечный результат. Он управлял рычагами мира.

Балка послушно медленно вернулась на законное место, будто сама стыдливо поправляя сорванные крепления. Кран тоже выпрямился к пущему удивлению рабочего, очутившегося до того в ловушке на вершине конструкции. Очень скоро порядок восстановился без видимых последствий. Разве только талисман разогрелся до предела, и в ногах появилась слабость. Впрочем, слишком ничтожная жертва в сравнении с тем, что удалось предотвратить. Раджед умиротворенно улыбался; умел бы мурлыкать, так замурлыкал бы, словно гепард.

Нити постепенно меркли, льор отпускал рычаги, вдруг сознавая, что чародеи очень немного ведают о настоящем устройстве мира. Впрочем, мысли занимала только София, которая застыла среди опешивших прохожих. Обеих дочерей закрыл собой отец, когда все они слишком поздно заметили опасность. Получалось, что льор спас и ему жизнь, отметив про себя смелость мужчины. София же, как зачарованная, озиралась, словно выискивала кого-то. И на лице ее не читалось и тени прежнего отвращения и страха перед появлением чародея.

— Раджед… Это ты? — едва уловимо донесся далекий-далекий шепот, произнесенный одними губами. София глядела на кран, не разделяя удивленный трепет собравшихся зевак. Они снимали на телефоны внезапную мистическую диковинку, кто-то спешил убраться из опасного места, и лишь одна из них непостижимо догадалась об истинной причине.