Сны темного замка

(В темноте играет каллиопа, ревут львы, трубят слоны. В загорающемся свете мы видим гостиную старого особняка Пендрагонов в восточной части Огайо, разваливающегося огромного дома, построенного в стиле викторианской готики. Осень 1976 г. Паутина, чехлы на мебели, двери в нескольких направлениях. Пять человек входят медленно, с чемоданами и в изумлении оглядывают эти готические руины. ДУНКАНУ РОУЗУ сорок пять. Он играет королей, злодеев, монументальных героев. Его брату ДАФФУ сорок три. Он – Гамлет, Бенедикт, Ромео и Ричард Третий, обаятельный, но вне сцены, случается, человек ненадежный. Актер способный. Их сестре ЭЛЛИ сорок один, ее хрупкая красота еще не померкла, но начала блекнуть. ДЖУН РИДИ тридцать три, скучающая и загадочная богиня. Ее сестре ЛОРРИ тридцать два, она – миниатюрная молодая женщина, нервная и несчастная. Когда все заходят в комнату, музыка стихает).

ДАФФ. Нас должен встретить Бела Лугоши?

ДУНКАН. Лорри, куда ты нас привела? Заманила сюда, чтобы убить? Что мы делаем в этом богом забытом мавзолее, еще и кишащем крысами?

ЛОРРИ. Ты прав, Дункан. О чем я думала? Мне следовало снять люкс в «Ритце».

ДУНКАН. А кому принадлежала сама идея американского турне?

ДАФФ. Не смотри на меня. У меня не было идей с тысяча девятьсот пятьдесят девятого года.

ДУНКАН. У тебя их с рождения не было.

ДАФФ. Идеи у меня были. Просто я предпочитаю галлюцинации.

ЭЛЛИ. Я чувствую, что это место мне знакомо.

ДУНКАН. Быть такого не может, Элли. Ты никогда здесь не бывала. И пожалуйста, давай без этой хиромантии. Я не в настроении.

ЭЛЛИ. Может, в прошлой жизни.

ДУНКАН. Пошло-поехало.

ДАФФ. Как же мне хочется оказаться в прошлой жизни.

ДУНКАН. А мне хочется просто умереть.

ДЖУН. Не помню я, чтобы дом был таким дракуловским. Что с ним произошло?

ЛОРРИ. Тетя Молл говорила, что сдала его в аренду этой ужасной семейке Ривсов, и они многое уничтожили, а потом исчезли, не заплатив за шесть месяцев. Больше в нем жить никто не пожелал, вот дом и стоял, медленно разваливаясь. В городе уверены, что в нем живут призраки.

ЭЛЛИ. Я это чувствую. В этом доме есть призраки. Здесь случилось что-то странное.

ДУНКАН. Твое появление – самое странное, что здесь когда-либо случалось.

ЭЛЛИ. Я серьезно, Дункан. Или ты этого не чувствуешь?

ДУНКАН. Чувствую что? Блох? Это блохи? Здесь должны быть блохи.

ЭЛЛИ. Не блохи. Мощное чувство духовной связи с этим местом. Наш отец здесь родился. Мать Джун и Лорри родилась здесь. Это место – природный узел космической энергии. Я это чувствую.

ДЖУН. Элли, ты однажды почувствовала выброс космической энергии из платного туалета в Манчестере.

ЭЛЛИ. Это был не простой туалет, он располагался древнего погребального холма друидов. Но здесь узел более мощный. Прямо-таки Стоунхедж.

ДАФФ (сдергивая чехол с дивана). И мебель примерно такая же древняя. Как бы нам не стать человеческими жертвоприношениями.

ДУНКАН. Это то самое, знаешь ли.

ДАФФ. Что, то самое?

ДУНКАН. Конец. Это конец. Мы официально достигли дна. «Гастролирующая театральная компания Пендрагона и Роуза» наконец-то достигла дна вонючей выгребной ямы, каковой является искусство двадцатого столетия, и расположено это место, что довольно таки странно, в сельской глубинке восточного Огайо.

ДАФФ (садится на диван, достает фляжку

). Гони тоску прочь, Дунк. Со всеми этими крысами мы, по крайней мере, не умрем с голоду. (Пьет).

ДУНКАН. Не могу поверить, что годы борьбы привели к этому. Разорен и брошен посреди чертова, обсиженного воронами, кукурузного поля в забытым богом восточном Огайо. Да поможет мне Бог, но я начинаю тосковать по Питтсбургу. Что мы здесь делаем? Почему я позволил вам уговорить меня приехать в это готическое страшилище.

ЛОРРИ. За ночлег платить здесь не нужно, Дункан. Не говоря о том, что появится время подумать о будущем и, возможно, узнать новое о своей семье.

ДУНКАН. Эти люди – не моя семья. Эти люди – твоя семья.

ЛОРРИ. Твоя семья – это моя семья. Твой отец – брат моей умершей бабушки. Я не ошибаюсь, Джун?

ДЖУН. Да кого это волнует.

ДУНКАН. Не говори мне об отце. Если бы мой отец не бросил нас после смерти Марины, мы не были бы в таком пролете.