Собачье сердце

И во сне, как на последней прогулке, он нырял в сугроб, зарывался мордочкой в чистый снег, а потом бежал навстречу человеку, прыгал на грудь, пытаясь расцеловать дорогое лицо, лизнуть ладонь.

– Проснись, нельзя спать, замерзнешь, вставай! – услышал он вдруг голос хозяина и резко очнулся.

Шатаясь от голода и усталости, пес шел без сна двое суток, пока не упал, обессиленный, рядом с чьей-то калиткой.

Очнулся в незнакомом сарае. На шее – тяжелая короткая цепь…

Так в самом нежном возрасте, вопреки своему желанию, он был определен в охранники частного деревенского дома.

Люди, подобравшие щенка, хотели иметь злую собаку. И, дабы воспитать в нем агрессию, били, не кормили сутками.

Он же мечтал об играх и ласках, которые уже успел познать…

У него чесались зубы, и за погрызенные доски вольера его жестоко наказывали.

Но все равно пёс не смог превратиться в дикого зверя, поскольку знал: на свете между человеком и собакой существуют любовь и дружба.

И только любимым людям он готов был служить преданно, беззаветно.

Вскоре новые владельцы избавились от него как от «непригодного» – отдали на «службу» – охранять торговую базу.

День и ночь он сидел на короткой цепи, злобно лаял на посетителей, демонстрируя готовность разодрать на части всех воров и бандитов.

В любую погоду – под знойным солнцем, проливным дождем, при ураганном ветре.

Осенними ночами примерзал шкурой к луже, в которой приходилось спать.

У него размок и развалился ошейник, но никто не пожелал купить новый. Шею просто обмотали тяжелой цепью, сделав из неё удавку.

Его часто забывали кормить, а когда база закрывалась на выходные, приходилось голодать несколько суток.

В жаркие дни страдал от жажды: миска редко наполнялась водой…

Но все это пёс мог бы простить, если бы хоть один раз кто-нибудь из людей, чье имущество он охранял, приласкал его. Но почти в каждом проходящим мимо он видел человека, чьей жизненной целью были лишь деньги. Не люди – ходячие калькуляторы с душой, закрытой для любви.

Несколько лет алабай был узником на цепи, охранявшим вход. Десять шагов в одну сторону, десять в другую… Дни тянулись бесконечной безрадостной чередой.

Цепь постепенно врастала в шею, душила, и никому в голову не пришло её ослабить – его громкий лай становился все более хриплым.

Когда-то веселый, восторженный щенок превратился в медлительного и безразличного ко всему пса.

Скорее всего, он так бы и умер, задохнувшись на цепи-удавке, если бы однажды не появился на базе новый работник. Он подметал двор и часто поглядывал на собаку.

– Хороший мальчик! – оценил его дворник.

Услышав знакомые слова, пёс поднял голову.

– У меня на родине был волкодав, – рассказывал дворник. – Помогал отару пасти. Умер, и отары больше нет. Возьми, – протянул он собаке бутерброд. – Худоват ты что-то…

С того дня у алабая стал просыпаться интерес к жизни. Работник появлялся на базе не каждый день, иногда несколько дней отсутствовал, и тогда жизнь опять казалась псу скучной, безрадостной.

Внимание дворника было единственным светом и теплом, озарившим его мучительную, опостылевшую жизнь.

Как-то днем недалеко от входа на базу алабай заметил наблюдавшего за ним человека и сразу инстинктивно почувствовал опасность. Если большинство людей к нему были равнодушны, то этот – боялся и ненавидел…

Утром незнакомец появился снова, подошел к дворнику.

– Дай это собаке, – протянул он кулек со съестным.

– Зачем? – Дворник отшатнулся.

– Будешь вопросы задавать – долго жить не будешь!

Дворник нерешительно подошел к собаке, положил кусок колбасы, внимательно посмотрел в глаза.

Пёс понюхал и есть не стал…

– Он сыт, потом съест. – Взяв в руки метлу, дворник отошел.

– Хорошо, я подожду, – прошептал человек и попытался приблизиться к собаке.

Едва он сделал шаг вперед, пёс угрожающе зарычал.

– У, шайтан! – с воплем бросился прочь незнакомец.

Дворник задержался на работе допоздна. И, когда совсем стемнело, подошел к алабаю:

– Отравить хотят. Смерть твоя нужна кому-то. Я даже догадываюсь зачем…

Человеку тому скажу – умер, мол, похоронил! Только уходи отсюда подальше!

Дворник отцепил карабин и ужаснулся – цепь вросла собаке в шею.

Отдирать не решился, просто перекусил цепь кусачками.

– Уходи отсюда! Пошел! Беги!

И алабай понял…

Медленно перебирая лапами, пёс побрел вдоль трассы. За несколько лет жизни на привязи он почти разучился ходить, быстро уставал, часто ложился.

Он вновь шел по дороге, как несколько лет назад, щенком. Но теперь это был уже крупный, статный пёс.

И даже несмотря на неухоженность, свалявшуюся, грязную шерсть, гордая осанка великана должна была бы вызывать восхищение. Но люди в страхе шарахались от него.

Пищу он находил рядом с придорожными кафе – в кустах и урнах. Спал где придется – там, где заставала его безмерная усталость.

Мимо пролетали машины. Однажды рядом притормозил большой черный джип. Раздались выстрелы. Пес взвизгнул, свалился в канаву, а машина помчалась дальше под радостный гогот мужиков. Пуля лишь слегка задела лапу, но крови было много…

Устроившись в кустах, пёс долго зализывал рану. За что?