Собачья старость

А посетители жевали котлеты из прокрученных сухарей и несвежего сала, покорно глотали сметану, смешанную с кефиром, пили компоты из фруктов, списанных в отходы, с сомнением разглядывали извлеченную из щей косточку, похоже, не раз до этого попутешествовавшую по чужим тарелкам. В последнее время популярным среди посетителей был анекдот о раздатчице, угодившей в психушку. Говорили, несчастная сошла с ума, когда, привычно накладывая в тарелки второе, услышала над своим ухом произнесенное громовым, раскатистым голосом: «Контр-рольное блюдо!»

Сами работники кафе кушали еду, приготовленную для себя на отдельном противне и в отдельной кастрюле, на которых, чтобы, не дай бог, не спутать с обычной посудой, снаружи глубоко было выцарапано «специальная».

Что творилось на белом свете? Хавроша помнила, как в Егорятах на воровстве поймали Машку Логинову. Она в страду поварила на полевом стане и утащила из котла пятикилограммовый кус телятины, предназначенный в суп для механизаторов.

Собрание проходило в клубе при большом скоплении народа. На задних скамейках отчаянно дымили папиросами молчаливые мужики. И Хаврошечка тут была. А как же, дело касалось ее самым прямым образом: в ее же бане обманутые Машкой хлеборобы часами отмывали черную земляную пыль.

Вспомнить страшно, как срамили тогда Машку, чтобы другим неповадно было. Посадили страдать на стульчике – на всеобщем обозрении. У Машки обиженно надувались и опадали дряблые щеки, она утирала углом косынки потное лицо – баня ей досталась не прохладнее Хаврошиной.

Однажды Хавроша, поглощенная своими горькими думами, убирала посуду со столов. Случайно подняла глаза на посетителя – и вся просияла, увидев милое, милое лицо с ореховыми глазами. И студент ее узнал:

– А, Крошечка-Хаврошечка! Какими судьбами?

Хавроша несмело опустилась на стул рядом. Боясь, что от нее пахнет распаренными тряпками, а руки у нее мокрые, горячие и красные от хлорки, робко взяла студента за руку и стала просить, чтобы он никогда не ходил в это кафе…

Она пыталась объяснить и не могла найти слов – вдруг стала быстро-быстро целовать его руку и прижимать к своей груди. Она все испортила. Студент нахмурился и отдернул руку. Он вспомнил, что летом что-то про них с этой дурочкой говорили в деревне, название которой он и не помнил. Он искал и не мог найти, обо что вытереть руку. Он вдруг почувствовал такое отвращение, что немедленно бы выскочил из кафе, но не доел еще и супа.

В тот же день Хавроша отомкнула кладовку под лестницей. Среди ведер и тряпок нашла грубый пластиковый мешок, в котором лежали пакетики с зеленым порошком – им травили в кухне крыс.

Вот румяная повариха Сима своими круглыми розовыми руками, одетыми в суконные рукавицы, извлекла из духовки скворчащий спецпротивень с большими кусками свиного спецжаркого, облитого густым коричневым спецсоусом. И поставила его остыть на подоконник.

Хавроша подошла и, кланяясь спине поварихи, испросила разрешения взять немного мяса: что-то сегодня ей раньше хочется кушать. Повариха у плиты, не оглядываясь, кивнула. Всего и было дела: вынуть пакетики из-за пазухи, вытрясти содержимое в противень… А у Хавроши легкие разрывались – так много вдруг там оказалось воздуха. А в груди слева будто кто-то кулачком сильно и быстро тукал изнутри.

Размешав деревянной лопаткой куски мяса, утопив ядовитую зелень в соусе, Хавроша поплелась в зал. Села там за первый попавшийся столик, плетями свесив руки книзу, как после самой тяжкой на своем веку работы…

– Преступницу к вам везем, – сказали вышедшему со связкой ключей санитару. – Полперсонала из кафе чуть на тот свет не отправила. Крысиным ядом. Надо же додуматься. Ладно, быстро спохватились, промыли всех. Кого кишкой, кого клизмой.

Сначала Хаврошечку как представляющую опасность поместили в «одиночку», но уже очень скоро перевели в палату, где лежало семнадцать человек. Хаврошиной соседкой по койке оказалась раздатчица из кафе. Анекдот оказался былью!

Над ней забавлялись веселые ребята санитары, незаметно подкрадываясь и гаркая над ее ухом: «Контр-рольное блюдо!!!» Бедняжка так и приседала и со страху громко портила воздух, вызывая восторженную ругань санитаров. Хавроша взяла над ней опеку: вычесала, вымыла, пристыдила веселых санитаров. Та привязалась к своей заступнице и стала ходить за ней, как собачка.

Скоро Хавроша стала незаменимым человеком в отделении. И когда нужно было обрабатывать инструменты, менять постели и мыть неходячих больных, всегда говорили: «А где у нас Хаврошечка?» или: «Поищите Хаврошечку, она сделает». Никогда еще психиатрическое отделение не сверкало такой чистотой. И всюду сияли голубые глаза и мелькал туго повязанный, белый, как снег, платочек.