Собчачья прохиндиада

Подозрения любого здравомыслящего человека об управлении из-за рубежа процессом нашего уничтожения имеют, вне сомнения, объективную основу. Иначе не смог бы, скажем, возглавить ведомство внешней разведки России — святая святых безопасности любой страны — субъект, бесспорно, враждебно настроенный к государству, интересы которого призван защищать. Причем, если В.Бакатин, возглавив КГБ СССР, оказался обычным, даже не снискавшим уважение заокеанских хозяев предателем, кстати, так же, как и Горбачев, из бывших секретарей обкома, по сравнению с «делами» которого измена приснопамятного Пеньковского выглядит не более чем проказливой шалостью, то презревшего профессиональные навыки Е.Примакова до сих пор с помпой и восторгом шествуют во вражеском стане. Выходит, есть, за что, ибо враги, в отличие от нас, практичны. Я сам был тому свидетель, когда проезжал по Бродвею в Нью- Йорке и увидел на фасаде одного из самых престижных отелей наш флаг. На вопрос о причине официально не объявленного стягового парада осведомленный американец, снисходительно улыбнувшись, пояснил: "Приехал наш резидент в СССР Примаков за наградой!". Я вспомнил о нем, вовсе не желая разжигать межнациональными страсти и топтать иноверцев, но ведь любому не трудно представить себе всю нелепость и потому невозможность назначения главой, к примеру, израильской разведки «Моссад» русского или, скажем, татарина. А если к тому же, что, в принципе, уму непостижимо, он подружится с Ясиром Арафатом, да еще получит награду от Палестины либо другой, враждебной Израилю страны, то участь такого предводителя разведчиков, надо полагать, еврейский кнессет решит незамедлительно, дабы защитить свой народ и государство от, по сути, того же ограбления. Нам же подобный «свих» навязано считать за норму. А раз так, то стоит ли удивляться частоте и скорости побегов советских разведчиков на Запад. Они ведь тоже люди, которые, надо думать, лучше других знают и понимают не только зачем, но и каким образом выкалывает враг глаза нашей стране, лишая ее столь необходимого любому государству зрения внешней разведки.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

После того, как нашего «энциклопедиста», исходящего исступленной злобой и ненавистью к СССР, под видом неутомимого мемуариста, превосходящего глубиной своих сочинений всех ему подобных, закупили западные хозяева, их прежний дружелюбный тон тут же сменился снисходительно-поучительным и обязательным инструктажем, на который Собаку было предписано регулярно прибывать. Надо отметить, что Собчака, как когда-то и Пеньковского, инструктировали почти всегда в Париже, куда он и вынужден был зачастить. Видимо, наезды эмиссаров ЦРУ в Ленинград посчитали небезопасными, так как еще был жив КГБ СССР. Несмотря на личный контакт «патрона» практически со всеми наиболее влиятельными членами французского правительства и городского управления Парижа, которым Собчака представил граф Сергей Пален — замечательный представитель истинно русской исторической диаспоры во Франции, — антисоветским инструктажем ленсоветовского перебежчика занимался все тот же «обердиссидент» А. Гинзбург, существующий много лет вместе с газеткой "Русская мысль" на деньги ЦРУ, о чем раньше часто писали, что, кстати, он и сам не скрывал при вербовке очередного залетного журналиста, желавшего подзаработать. Об этом, к слову, захлебываясь от восторга и гордости, как-то «нардепам», сгрудившимся вокруг известной лестничной урны, поведала некая Зеленская, именующая себя "свободной, независимой публицисткой". Алчный огонь, разожженный в глазах "народных избранников" названными ею суммами гинзбургских гонораров, не дал возможность курильщикам попутать Зеленскую с плевательницей. А некоторые даже не удержались и тут же высказали горячее желание сотрудничать с црушным благодетелем.

Справедливости ради, требуется уточнить: самого Собчака вынужденные встречи с Гинзбургом отнюдь не завлекали, а, наоборот, сильно раздражали и унижали, ибо «патрон» себя явно переоценивал, считая, что в роли его инструктора-консультанта должен выступать сам Буш или, на худой конец, какой-нибудь Миттеран, но не облезлый Гинзбург с несменяемыми, несмотря на обширность диапазона обсуждаемых тем, неизвестно откуда взявшимися советниками в одинаковых каталожных костюмах. Возможно, не только масштабная малозначимость самой персоны Гинзбурга, но еще его покровительственно-безапелляционная манера общения вызывала у «патрона» глухой протест и антипатию. Этот ярый, заслуженный ветеран-антисоветчик оплачиваемое сотрудничество Собчака воспринял явно не за подвиг «патрона» во имя чего-то, а как само собой разумеющееся дельце, очень даже, с его точки зрения, свойственное подобным нашему юристу типам, о чем Гинзбург не преминул откровенно и без обиняков, с удовлетворением единомышленника сообщить вслух во время одной из первых встреч, таким образом приравняв Собчака к рядовому предателю, хотя наш профессор считал себя в этом смысле выдающимся.