И вот без десяти пять Цибульский построил всех работников Второго лагеря и с песнями они пошли в нашу сторону. Мы все были на аппельплаце, мы знали, что сейчас пойдём в наступление.
И вот в это время появился Френцель и увидел, что что-то неладно. У нас уже были пистолеты, мы уже убили 11 эсэсовцев. Ещё водопроводчики принесли в трубах три винтовки, так что у нас уже было оружие. Была специальная группа, которая должна была напасть на оружейный склад. Френцель понял, что что-то неладное происходит, а тут ещё Шубаев выстрелил и крикнул: «За Родину, за Сталина, вперёд!» Мы все ринулись в сторону центрального входа.
Френцель понял, что надо защищать центральный оружейный склад. Он стал пулемётом нас отсекать от оружейного склада. И мы вместо склада должны были пойти в сторону караульного помещения. Я лично пролез через проволочное ограждение за караульным помещением, сзади. Когда мне ногу прострелило, я не помню, я не почувствовал.
— Немцы открыли огонь?
— Стреляли со всех сторон, и с вышек стреляли, и из караульного помещения, там было 20 караульных. Одиннадцать немцев было убито.
— Там же были и украинцы тоже?
— Да, они и стреляли с вышек.
— Открыли огонь?
— Стреляли все, кто только мог. Очень многие погибли во время восстания.
— А вы все ринулись к забору, чтобы удрать?
— Кто к центральному входу, а я лично перелез сзади от караульного помещения через проволочное заграждение. Мы знали, что там тока нет.
— Во время восстания многие погибли?
— Очень много погибло.
— А тем, которым удалось перелезть через проволочную ограду?
— Некоторые подорвались на минах, там было минное поле. Я бежал и падал и опять бежал. Пуля мне задела ногу и только в лесу я почувствовал, что печёт мне ногу.
— В то время, когда началось восстание, Вы видели, как Печерский командовал?
— Нет, там никто не командовал. Там получилась неразбериха. Шубаев выстрелил и крикнул — «Вперёд, за Родину, за Сталина!»
— Кстати, он жив?
— Нет, он погиб. Он был в одном партизанском отряде с Печерским.
— Так он погиб там?
— Нет, когда партизанский отряд соединился с Красной Армией, его послали на какое-то задание опять в тыл, и он погиб при выполнении второго задания.
— Что было с Вами?
— Я побежал в лес.
— Это было далеко?
— Лес был метров триста оттуда. В лесу я почувствовал, что нога сильно печёт. Я посмотрел, а там всё в крови. Я быстро мочой промыл, завязал и мы пошли дальше. Нас было человек пятьдесят, трое — советские военнопленные, а остальные — гражданские из лагеря. Сутки мы плутали по лесам вокруг Собибора. Компаса не было, ночь была тёмная, моросил мелкий дождь, звёзд не было. Мы просто не знали в каком направлении двигаться.
— А немцы не бросились в погоню за вами?
— Подняли тревогу, подняли Люблинское воеводство, Хелмское. Самолёты, танки окружили большой участок леса. Это было уже 15 октября.
— А вы бежали 14-го?
— Четырнадцатого, в пять часов вечера. Они рассчитали, сколько человек может пройти за ночь, и окружили весь этот массив в радиусе 30–40 километров. Стали искать беглецов. А мы, наша группа, кружили. Мы шли, шли, шли и на утро оказались с другой стороны, где Собиборский лесхоз. Они нас не искали так близко. И, может, это спасло нашу жизнь.
— В вашей группе было человек пятьдесят?
— Пятьдесят-шестьдесят.
— Печерский был в вашей группе?
— Нет, Печерский не был в нашей группе. В нашей группе было три военнопленных, одна винтовка, остальные были гражданские, «западники». Где-то в конце 15 октября, эти двое военнопленных говорят: «Мы пойдём в разведку, а ты оставайся здесь с остальными». — «Пожалуйста, давайте».
— Кстати, я не спрашивал, в каком обмундировании вы ходили?
— Мы были одеты все… из чемоданов.
— В военное?
— Никакого военного, где там военное.
— Вы попали в плен как военнопленный?
— Как военнопленный, но мы же попали в 1941–42 году. Пока мы дошли до Собибора, уже названия не было от этой одежды. Я был в брюках, пошитых из мешка. Уже в лагере мы приоделись, потому что там одежды уже хватало. Но были все отлично одеты, в комбинезонах.
— Так вы крутились в лесу…