Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки

Согласно другому выжившему Борису Табаринскому, который был в том же поезде, но в другом товарном вагоне, дорога заняла четыре дня, и пассажирам пришлось выдержать пятую ночь в вагоне, прежде чем их всех разгрузили. В показаниях 1984 г. в Донецке он сказал: «Наше физическое состояние было ужасным»[57]. Фактически, многие умерли по пути, и узники начали понимать, что их участь определена.

80 русских солдат и немецкий просчет

Сразу же по прибытии в Собибор немцы отобрали 80 русских военнопленных и оставили их в живых для использования на работах. Это решение станет самой большой ошибкой, потому что они приняли в лагерь крайне враждебную группу солдат, которые были привычны к военной дисциплине, имели военную иерархию, умели обращаться с оружием и могли подчиняться приказам. Они также были крайне мотивированы на борьбу с фашизмом, который они рассматривали как абсолютное зло. Они гордились тем, что были бойцами. Вот как описывает это А.А. Печерский: «Прибытие в лагерь произвело огромное впечатление на старых узников, они хорошо знали, что идет война, но никогда не видели людей, которые сражались в ней. Все эти вновь прибывшие умели обращаться с оружием!»[58]

Разгрузка евреев, которые должны были работать на новой стройке в лагере, прошла гладко, без насилия. 80 мужчин легко нашли дорогу. А.А. Печерский утверждал: «Чтобы поддерживать байку, что Собибор был трудовым лагерем… нас разместили в Лагере I. Где размещались жилые бараки. Бараки делились на женские и мужские»[59].

Остальных отправили в противоположном направлении. Мы знаем теперь куда…

Семён Розенфельд, который стал одним из близких друзей Александра Печерского, рассказал в Тель-Авиве в 1992 г. о том, как он прибыл в Собибор ранним утром: «Мы сидели там до двух или трех часов дня. Затем <…> трое мужчин подошли к нам, двое держали котелок, третий — наволочки. Они подошли и дали нам горбушку и стакан кофе каждому — вот что мы должны были есть на завтрак. Мы поговорили с этими старыми заключенными. «Что это за лагерь, где мы?»… Мы начали спрашивать, где наши товарищи, ведь в товарном поезде было две тысячи человек. Они посмотрели на восток; там уже поднимался дым. «Смотрите, — сказали они, — это ваши товарищи». И они рассказали нам, что это лагерь смерти и что людей собирали в душевых партиями по 300 человек. Вместо воды пускали газ. Они задыхались, и затем их сжигали. Вот что такое был лагерь Собибор — фабрика смерти»[60]

.

На следующее утро А.А. Печерский и его группа были отправлены в Лагерь IV, где им предстояло строить новые бараки. Он сказал: «Когда я стал членом подпольного сопротивления, меня перевели в плотницкую, которая была в бараке, в той части лагеря». Но его описания лагеря не точны и не детализированы, поскольку, как он сказал во время дачи показаний в 1962 г. в Киеве, он пробыл в лагере всего 22 дня. Таким образом, у него был лишь краткий опыт знакомства с насилием надзирателей, которые на тот момент были под следствием в немецком городе Хагене. Он не видел более широкой картины. Логично, что большая часть воспоминаний и свидетельств содержит примеры звериной жестокости и дают много информации о повседневной жизни в трудовом лагере. Люди жили там и из своих углов наблюдали необыкновенное насилие. У них не было опыта выживания в мире, где жизнь и смерть стали абсолютно непредсказуемыми. Чувство страха доминирует в тумане травмированных воспоминаний, которые преследуют их всю жизнь. Они были крайне подавлены и испуганы, и после войны травмы трансформировались из страха в ярость и негодование. Это насилие стало главной темой фильма ужасов, который начался в их головах.

Русские военнопленные прибыли на следующий день после того как группа голландских узников была убита в наказание за попытку неудачного побега. Потому требовались новые рабочие. Необходимы были сильные мужчины, чтобы переносить тяжелые предметы. 80 выбранных русских станут движущей силой сопротивления, которое до того момента было разрозненно и потому неэффективно. Подпольное движение было организовано польскими узниками. Основной фигурой являлся Леон Фельдхендлер, который до депортации в Собибор возглавлял юденрат (еврейский совет) в деревне Жулкевка Люблинского воеводства, оккупированного немцами. Он был сыном раввина и прибыл в начале 1943 года. Его определили на работу на складе, и он иногда помогал Bahnhofkommando, ответственному за разгрузку поездов. Леон Фельдхендлер был убит после окончания войны в 1945 году в Польше, предположительно польскими антисемитами[61].