Соблазн

Клаудия, конечно же, тоже не была экспертом в вольной борьбе. Мы – наживки, мы – мошенницы. Дело не в том, кто сильнее, а в том, кто искуснее обманет. И, отвлекая мое внимание тем, что отпускала пистолет, она подняла левую ногу таким образом, что казалось, тело ее плывет в воздухе.

И я полетела назад от страшного удара этой ноги. Я раскинула руки, и толпа пыльных призраков приняла меня, оказывая мне фальшивую поддержку, словно подхалимы-подданные лишившейся чувств королеве. Я попыталась за них уцепиться, но единственное, что удалось, – это опрокинуть пару-другую манекенов. Я подумала, что Клаудия снова меня ударит, и постаралась как можно быстрее встать на ноги, но она этого не сделала.

– Отлично, супервумен! – воскликнула она. – Давай! Поднимайся!

Она выбросила кулак вперед, но я уклонилась. Следующий удар уже попал в цель, и по моему подбородку потекла кровь.

– Давай, Жирафа, шевелись! Ударь меня!

Тактика Клаудии была неизменной: ждет, бьет, опять ждет. И тогда я поняла почему. Она хочет держать меня на расстоянии, а вовсе не драться. Ее цель – не выбить из меня сознание и даже не победить меня, а снова насадить на крючок. Она готовится к новой маске. И это подтолкнуло меня выработать план.

Я передвинулась в угол – тот, что был напротив входа и возле зеркала, которое мы обычно использовали во время репетиций. Закрывавший его занавес с одного угла был оторван и висел только на втором углу, наполовину занавешивая стекло. Я специально упала после очередного удара, чтобы оказаться к Клаудии спиной, близко от зеркала, и подготовила свою маску – за десятые доли секунды.

Филия Клаудии – Кровь. Ничего общего с вампирами, скорее с притяжением, которое может спровоцировать наживка, притормозившая свой собственный псином в пользу яркой декорации, где будет доминировать ярко-красный цвет. Женс связывал эту филию с «Генрихом VIII», одним из последних творений драматурга, написанным предположительно совместно с другим членом Кружка гностиков, Джоном Флетчером. Замысловатые и подробные ремарки, пышные декорации, пурпурные одежды таких персонажей, как кардинал Уолси, и даже тот факт, что главный герой – король – стал знаменит в том числе тем, что отрубил голову нескольким женам, – все это тайные символы маски Крови. Все жидкости красного цвета, в том числе и кровь, усиливают эффект. Женс заставлял нас репетировать эту маску, предварительно обливая нам кожу красным вином.

Я быстро перебрала в уме необходимые компоненты: свет – фонарь в руке Клаудии, костюм – моя маечка, вымазанная в крови, а также фон – красный занавес с зеркалом в виде украшения – и решила, что они идеальны. В следующую паузу между двумя ударами я выпрыгнула, заняв позицию перед зеркалом, и развернулась лицом к Клаудии, приготовившись сыграть маску.

Она вышла неплохо. Но я упустила одну деталь. Или даже две.

Клаудия тоже была хорошей наживкой.

А теперь стала еще лучше.

Это как игра в покер. И я почувствовала, что она поворачивается, швыряя в меня full[67], и мне даже показалось, что я вижу не улыбку, а руку, которая открывает передо мной четырех тузов.

И джокера в придачу. Джокера колоды. Йорика.

Часть сознания – та, которую еще не окутал туман, – поняла, что это, видимо, и есть Йорик, потому что та маска Труда, которую она показала, хотя и была безукоризненна (раскрыть руки, напрячь бицепсы, направить свет на свой живот), никогда сама по себе не оказала бы на меня такого мощного воздействия.

Но Йорик сделал ее чем-то сокрушительным.

Я содрогнулась и ударилась о зеркало, вцепившись обеими руками в занавес.

– Ага, – произнесла Клаудия, фыркнув. – Посмотрите-ка на нее: в плену.

Именно так я себя и чувствовала: еще не стала одержимой, но уже не могла отвести от нее взгляд. Еще не потеряв способности думать, искать объяснения, я уже вновь дала увлечь себя этому тщедушному телу. Это как проглотить лошадиную дозу афродизиаков и начать ощущать первые симптомы – жар, учащенный пульс…

– О, бога ради, Диана. – Маленькая богиня передо мной укоризненно качала белокурой стриженой головкой. – Ты пыталась атаковать меня маской? В мужестве тебе не откажешь, это да… Позволь, я кое-что поясню: я готовилась к этому в течение нескольких лет. Даже и без Йорика я бы с тобой справилась, Жирафа.

Я попыталась мыслить ясно. И заговорила, задыхаясь:

– Ты рубишь сук… Ты убиваешь тех из нас, кто действительно тебя любит, Клаудия…

– Действительно меня любит? – с удивлением отозвалась она. – Не понимаю. Кто это любит меня «действительно»? Мои родители? Женс? Нели? Может, ты? Нет никаких «действительных» чувств, Жирафа. Разве ты этого не знала? Есть только псином. Театр. Маски.

– Я никогда не делала тебе ничего плохого, как и Мигель…

– Я же тебе объяснила: ты нужна мне, чтобы выйти сухой из воды. А своего парня ты сама сюда притащила.

– Ты больна… Упала в колодец… Тебе нужна помощь…