Соблазненные одиночеством

Ее нет минут пять. Мы спокойно присматриваемся к тому, как она живет. Сразу видно — одинокая. Любая, у кого муж или тем более просто мужчина никогда не держит спальню в таком беспорядке. Три пустые чашки — на тумбочке, на полу, на очень изящном секретере красного дерева. Секретер раскрыт. Столешница завалена фотографиями, сероватыми стопками — то ли рукописи, то ли просто неиспользованная писчая бумага. На полу у кровати кипа журналов. Почти уверен — это каталоги мод, глянцевые журналы для женщин, глянцевые журналы для мужчин, любые, в общем, иллюстрированные. Нет, и книги тоже есть, книги читающего человека. Потому что по корешкам видно — приобретено не в последнее время, когда купить можно любую книжку — а тогда. Вон вижу Набоков на английском. Конечно, Лимонов — французское издание. И Виктор Некрасов, и тамошнее, Нью-Йоркское издание Мандельштама… На отдельной полке неожиданно аккуратно — подшивка журнала "Театр" и "Киносценарии" за несколько лет. Вся этажерка — только эти издания. Ладно, пять минут прошло.

— Вы, молодой человек, проходите лучше на кухню. В спальне вам пока делать нечего. — По ее горящему глазу видно, что завязалось там, в прихожей какое-то дело, какой-то разговор произошел, который подтвердил (о чудо!) надежды.

Вот и "молодой человек". Ему лет двадцать. Откуда-то в середине весны неяркий загар. Внешность удивительно романтическая, таких нельзя пускать к одиноким женщинам в двухкомнатные квартиры. Но даже не это главное. Не могу понять: юноша держится так уверенно, так уместна улыбка, что кажется — это наша героиня пожаловала в столь поздний час в пристанище одинокого охотника. Да, кстати, он очень похож на индейца, на Оцеолу. Хотя, Оцеола тоже на любителя. У него на плече сумка, которую он старается не выпускать из рук.

А наша нервничает, выдает себя.

— Ну и что вы, Гера, стоите? Вы что же это — стесняетесь? Ой, смотрите, покраснел!

Гера, кстати, и не думал краснеть.

— Елена Степановна, я не стесняюсь. Просто вижу, что на кухне нет ни одной табуретки. Стол ваш еле стоит — на него присесть не выйдет. Чай пить неудобно.

— Гера, милый, какой чай?! Кто вам чай предлагал? В такой час, у незнакомой, порядочной женщины! Белены объелись?

— Чай не чай, но говорить удобней сидя. А насчет незнакомой…Я вас с детства знаю. И люблю.

— Ой, что он говорит! И любит.

— Да. Вы, наверное, скромная, но помнить и любить вас не запрещено. Вас полстраны знает и любит.

— Ну считай, заработал чай. И табуретку. Сейчас.

Елена Степановна вдруг стала очень нормальной. Получать комплименты — самое естественное дело в ее жизни. Я так думаю.

— Садись, и можешь продолжать.

— Да чего продолжать. Актриса вы мало того что популярная — гениальная.

— Была.

— Вот. А вы что себе не принесли стульчик? Я про вас долго могу говорить.

Елена послушно принесла стул. Села и серьезно, не фальшиво приготовилась слушать Геру.

— В общем, как только я узнал, что вы живете в нашем районе, предложил ребятам заказать вам … вот это дело.

— Погоди, погоди. Гера — это Герман?

— К сожалению, нет. Гера — это Герасим. В данном случае.

— Прекрасное имя… Герасим, еще раз расскажи, зачем ты пришел. Я уже забыла.

— А чай?

Елена посмотрела на чайник. Нужно встать, зажечь конфорку (спички где?), налить воды. Лень. Но она встает.

— Я слушаю, слушаю.

— Мы — это студия кабельного телевидения. Района. Сначала было три идиота, которые купили лицензию. Наворовали где-то аппаратуры и гоняли фильмы из проката. Не прогорали. Но все равно — оставалась мелочевка. А теперь, два месяца назад, пришел нормальный человек и выкупил дело. Вложил в него деньги. Теперь все становится серьезно…

— Ты один из трех идиотов или ты нормальной, но богатый?

— К сожалению, ни то ни другое. Я теперь работаю в этой студии. На этого человека.

— К сожалению. Три раза уже повторил. Чего все жалеешь, молоденький такой?

— Не три, а два. Ну и, короче, этот человек купил три картины — этого года. Понимаете? Не заваль, а новьё. Фильмы надо дублировать… Ну, просто текст русский читать. Перевод готов. Я предложил вас.

— Просто читать… Я дорогая. Хоть и подзабыли меня, но я дорогая. Ты бы лучше во ВГИК подъехал, снял там мочалочку, заплатил ей полтинник — и все дела. А то три фильма… Разоритесь на мне.

Такое впечатление, что Гера действительно не волнуется. Очень профессионально, в таком случае, ведет переговоры. Дождался, когда Елена закончит возиться с чайником и сядет напротив. Поставил сумку под стол и положил на стол руки. Елена сразу на них и стала смотреть. Небольшие, вроде и несильные, не такие, которые обычно называют мужскими — широкие ладони, мясистые пальцы. А… цепкие, уверенные, тонкие, нежные — наверное.

— Елена Степановна, ваш голос узнаваем, поэтому коммерчески выгоден. И потом, он очень эротический.

— Что? Эротический, мой голос? Ну ты даешь. Сколько тебе лет?

— Девятнадцать.

— Ты девочек трахаешь?

— Предположим.

— Когда у тебя первая была?

И опять Гера даже бровью не ведет. Отвечает иронично, но без гусарства. Чего он так уверен?

— Летом. После второго класса.

— Сколько же тебе было.