Соблазненные одиночеством

— Чай допил? Ничего больше не хочешь? Руки чистые? Тогда переезжай в комнату — там магнитофон.

— Чашку можно с собой взять?

— Беспорядок здесь творческий — ты оценишь. Так, магнитофон хороший, можно даже монтировать. Любительское, естественно, видео. Телевизор большой — надеюсь видно будет хорошо. И главное — стереозвук. Любая мелочь, каждый обертон слышно. Сюда садись, на диван — я на ковре, так сказать, у ног мастера, как наложница. Ничего, что я свою чашечку прихватила с бутылочкой? Вроде все готово… Что?

— Елена Степановна…

— Можно просто Лена — как коллеги.

— Елена, а вы работаете где-нибудь?

— Что, не по средствам живу?

— Да нет, у вас же муж был…

— Что?! Что муж?..

— У вас муж был генерал КГБ… ФСБ. Очень богатый человек. Это то, что я знаю точно. Вот. Говорят, что он два года назад застрелился — что-то там нашли против него. Торговля оружием или еще что-то.

— А какое ты право имеешь мне это говорить? Ты, сопля. Кто бы тебя сюда пустил, если бы Валера жив был. Духу бы твоего не было, вместе с твоими засратыми рассуждениями. У тебя совесть-то есть?

— Елена Степановна, извините, но я говорю то, что все знают.

— А кто что знает? Что ты ересь какую-то несешь. Ты постыдился бы при мне хотя бы о муже покойном говорить. Не говоря уже об искусстве. Эротика. Профнепригодные твою эротику снимают. Потому что не знают, как сделать кино хорошее. Голую жопу снять легко. Ее, жопу, как ни снимай — всё смотреть будут. Эротика. Космос. Я тебе лекций читать не буду. Я цену этому знаю. И ты узнаешь — когда перетрахаешь всех девочек и женщин, которых захочешь. Когда успокоишься — тогда приходи разговаривать о кино и искусстве. А пока у тебя еще поллюции не закончились, ты помалкивай. Работай, монтажные листы вот пиши — дело хорошее, хлеб. Переводи. Совершенствуйся. Ты, я вижу ничего… Приёмистый. А муж мой не застрелился — он умер в больнице, после операции.

— Извините.

— Нечего извиняться. Тебе это будет интересно. Он умер после операции на геморое. Заражение крови. Вот что эротично. В общем, ты прав — Валерий Иванович сложным человеком был. И, действительно, богатым. Ничего не делать могу еще лет двадцать. И работа мне, догадываешься, не из-за денег нужна. У меня другие цели.

— Какие?

— Творческие в основном.

— А налейте мне "Кампари". Что-то выпить захотелось. Разговор больно… откровенный.

— Ты сам наливай. Я переоденусь пойду по случаю просмотра. И руки тоже помою. А ты давай, квась.

Лена нырнула в спальню, вытащила тряпки из шкафа и пошла в ванную переодеваться. Гера занят обычным делом — разглядывает комнату. Быстро посмотрев фотографии на стене, книжки, посуду в серванте, гость приступил к ознакомлению с видеомагнитофоном и телевизором. Нет, он точно не выглядит на девятнадцать. Может, старшие друзья или влияние отца? Какого черта Лена сама ничего не спросит. Он уже выведал про нее все, даже расколол про мужа-гебиста. Просто сплошной Голливуд, а не Герасим.

— Ты чего же это: то ее из рук не выпускаешь, то оставляешь где ни попадя. Я ее чуть не облила. Чего она тяжелая-то?

Лена притащила из ванной сумку Герасима.

— Там кассеты. Монтажные листы. Бланки договоров.

— Понятно. Давай, показывай работу.

Так, теперь ясно, что после "Кампари" Лена настроилась серьезно. Как интересно наблюдать за женщиной, которая приняла решение. Как точны ее взгляды, как тверды слова — как она вдохновенна и неотразима! Самые удачливые женщины удачливы исключительно потому, что всегда принимали решение, всегда не боялись знать, чего они хотят. Никаких импровизаций — и это придает блеск, и это помогает, заставляет творить шедевры. Те, что потом назовут или порывом страсти, или счастливым стечением романтических обстоятельств. А может еще какой-нибудь чепухой. Женщина, принявшая решение страшна — и, естественно, прекрасна. Лена из ванной вышла собранной — подкрашенное лицо будто светится. В глазах жизнь, желание жить. Поглядим, поглядим.

— Чье кино?

— Италия.

— Ты итальянский знаешь?

— Нет. Я по интернету нашел эти сценарии на английском.

— Значит, хорошо знаешь английский.

— Неплохо. Так, по-моему, включается здесь.

— Да ты и в технике разбираешься. Какой у тебя рост?

— Метр восемьдесят пять. Вес семьдесят восемь.

— Та еще и взвешиваешься каждый день?

— Я в хоккей играю. Перед каждой тренировкой — взвешивание. Если на два килограмма больше, чем надо, выгоняют с катка.

— А, ты поэтому вина не пьешь… А что, девочки лучше дают трезвым?

— Откуда я знаю.

— От друзей. От старших, например. Насколько я помню, в наших компаниях без бутылки как-то не принято было.

— И что в этом хорошего?

— Да дело не в хорошем… Стыдно. Выпьешь — и вроде ничего. А просто так чужого человека к себе подпустить, даже если он нравится… Я об этом думала: два абсолютно чужих вдруг начинают вместе спать — дичь. Как без бутылки?

— Наркотики.

— Ты-то откуда знаешь? Ты же спортсмен, тебе нельзя. Или можно?