Соблазняющий разум. Как выбор сексуального партнера повлиял на эволюцию человеческой природы

Предположим, что степень восхищения, счастья и благодушия, которую ощущали наши предки в компании другой особи, служила главным критерием оценки ума и характера этой особи. Если бы кто-то интересовал и смешил вас, рассказывал увлекательные истории и создавал ощущение, что о вас заботятся, наверное, вы были бы более расположены к сексуальной связи с ним. Удовольствие, которое вы испытывали в его обществе, было бы хорошим показателем его ума, доброты, креативности и чувства юмора.

А теперь рассмотрим, как строятся ухаживания в современности. Мы ведем объект ухаживаний в ресторан и платим за то, чтобы профессиональные повара накормили наш объект прекрасной едой, или направляемся в танцевальный клуб, где профессиональные музыканты возбуждают аудиорецепторы нашего объекта, или посещаем кинотеатр, где профессиональные актеры развлекают его чужими приключениями. Ни поварам, ни музыкантам, ни актерам на самом деле не хочется вступать в половую связь с объектом наших ухаживаний. Они просто работают, и им за это платят. А вот у нас, если свидание прошло хорошо, секс будет. Конечно, во время ухаживаний нам все еще нужно уметь разговаривать и более-менее прилично выглядеть. Однако рыночная экономика переложила значительную часть забот по соблазнению на плечи профессионалов. Но чтобы платить профессионалам, нам нужно откуда-то брать деньги, то есть как-то их зарабатывать. Чем лучше наше образование, тем лучше и работа, тем больше денег мы можем получить и тем более роскошные делегированные ухаживания можем организовать. Культура потребления перевернула древние порядки в ухаживаниях: она сделала ухаживания товаром, который можно покупать и продавать.

Тем не менее не на каждом этапе человеческой эволюции способность индивида обеспечить безбедную жизнь автоматически означала его способность обеспечить потенциальному партнеру качественные развлечения. Если бы вы были доисторическим гоминидом, вам пришлось бы развлекать его самостоятельно. Не рассмеши его вы, никто не сделал бы это за вас. А если бы сделал, то, скорее всего, ваш избранник ушел бы вместе с ним.

Головы наших предков были пустоваты по сравнению с нашими. Они не проводили по 20 лет в учебных заведениях, загружая память идеями давно умерших людей. Они не читали ежедневных газет, чтобы потом пересказывать очерки оттуда. Во время ухаживаний им приходилось генерировать собственные идеи, выдумывать истории, шутки, мифы, песни и даже философские системы. Тогда невозможно было замаскировать нехватку воображения качественным образованием или плохонькое чувство ритма – богатой коллекцией музыкальных дисков.

А еще тогда не было телевизора, что, вероятно, значило для долговременных отношений даже больше. Телевидение позволяло бы развлекать партнера после угасания пламени романтической влюбленности. Если бы в отношения закралась скука, делегировать ухаживания было бы некому. Так что нашим предкам приходилось либо мириться со скучными старыми партнерами, либо искать новых. В голоцене, когда процветали долгосрочные моногамные союзы, люди работали гораздо интенсивнее и посвящали работе – земледелию, выпасу скота, торговле, подъему по карьерной лестнице – намного больше времени. Свободных часов, которые надо чем-то занимать, стало меньше, а способов делать это без разговоров – больше. Люди не сталкивались с пожизненными брачными союзами до тех пор, пока им не перестало хватать даров земли, пока наследование имущества не стало важнейшим условием выживания детей и пока у партнеров не появилось экономических причин держаться вместе даже тогда, когда они уже не разговаривают друг с другом. В доисторические времена экономических скреп было меньше, равно как и развлечений, способных заместить ушедшую из отношений романтику, и способов оградить себя от новых половых контактов.

Была ли важна роль отцов?

Матери-одиночки, скорее всего, были нормой бо́льшую часть эволюционной истории человека, как и все предыдущие 50 миллионов лет эволюции приматов. Антрополог Сара Блаффер Хрди в своей книге “Мать-природа” (Mother Nature) доказывает, что человеческие самки унаследовали богатый набор психологических и физических адаптаций, позволяющих выращивать потомство с минимальной помощью самцов. Мужская поддержка приветствовалась, но необходимой не была.

В плейстоцене у многих матерей наверняка были любовники. Но не каждый из них приходился отцом хоть кому-то из детей, за которыми присматривал. Либо он мог быть отцом самого младшего ребенка. Но даже в этом случае не вполне понятно, какой вклад в заботу о потомстве вносили эти самцы. Вероятно, они отдавали какое-то количество пищи самкам и их детенышам и защищали их от других самцов, однако, как мы увидим позже, антропологи склонны рассматривать такие формы поведения скорее как ухаживания, чем как родительский вклад.