Собор

— Простите, ваша честь, — с видом ужасного смущения пробормотал страж порядка. — Не извольте сердиться… Прощайте-с!

— А я вам говорил! — прогудел из угла коридора дворник!

— Молчать, болван! — отрубил в ответ ему полицейский, и через минуту всей компании не осталось и следа.

Огюст тщательно запер за ними двери и, упав на табурет, тихо расхохотался. Элиза встала возле него на колени и молча его обняла.

Алексей вытер концом указательного пальца капельки пота, выступившие у него на переносице, и улыбнулся Анне, которая на протяжении всей сцены стояла возле стены, будто приклеившись к ней, с расширенными застывшими глазами, а теперь, оживая, начала тихонько всхлипывать.

— Надо же! — произнес наконец Алеша, — И как они, Август Августович, не догадались-то, что тут еще комната есть?

— Ты бы тоже не догадался, — усмехнувшись, проговорил архитектор. — Тут голову иметь мало, надо уметь в голове план рисовать, а этому учиться надо. Гостиная длинная, окна вдоль стены, так что кажется еще длиннее. Ширина библиотеки невелика. Высчитать ее в уме не так легко, а этим-то болванам и подавно такая задача не по плечу. А я еще жалел, что для книг у меня так мало места… Уф! Пусти меня, Лиз, я встану. И давайте-ка отодвинем часы и посмотрим на вашего гостя.

— Анри, но ты… ты помнишь… он ранен! — чуть дрогнувшим голосом произнесла Элиза.

— Еще бы не помнить! Без этого на лестнице бы не было крови, — налегая плечом на шкаф, архитектор в душе удивился, как они с Алексеем смогли так быстро его сдвинуть, — А вы, господа, не могли додуматься смыть кровавые пятна, а?

— Я смывала, — чуть слышно отозвалась Анна. — Мне Элиза Эмильевна велела, и я смыла. Но, значит, не везде.

— Значит, делать это надо было тебе, Алеша, а ребенку этого не поручать! — заметил Огюст. — Уф! Ну, кажется, ползет… Экая тяжесть!

Дверь библиотеки была заперта, и Элиза, поспешно достав из-за корсажа ключ, открыла ее.

Между тесными рядами книжных шкафов, прямо на полу лежал матрас, застеленный чистой простыней. Поверх одеяла на этой импровизированной постели полулежал, опираясь на локоть, человек, одетый в гренадерский мундир. При появлении хозяина он, видимо сделав над собой неимоверное усилие, поднялся, держась рукой за шкаф, и шагнул навстречу Огюсту. Свеча озарила ладную фигуру, растрепанную белокурую голову, совсем молодое лицо с голубыми чистыми глазами. Раненому было, наверное, около двадцати пяти лет.

— Сударь, — тихо проговорил он, выпрямляясь явно из последних сил, — я прошу меня извинить… Мне…

И тут вдруг его глаза расширились от изумления, он отпрянул, едва не потеряв равновесия, и тихо вскрикнул:

— Мсье Монферран!

Ошеломленный архитектор в свою очередь отшатнулся.

— Только этого и не хватало! — воскликнул он. — Мы еще и знакомы с вами, корнет? Учтите, в любом случае, я вас не знаю и знать не хочу!

Молодой человек улыбнулся, и улыбка сделала его лицо совсем мальчишеским.

— Разумеется, — сказал он, — вы не знаете меня, но я не виноват, что за одиннадцать лет вы совершенно не изменились. Позвольте представиться: граф Георгий Артаманцев.

— Вы?.. — потрясенный Огюст, не веря себе, вгляделся в корнета. — Вы Артаманцев? Сын полковника Артаманцева?

— Мой отец вышел в отставку уже генералом, — Георгий крепче стиснул рукой угол шкафа и сморщился. — Сейчас отец живет в своем имении за Гатчиной… Простите, мсье, но можно я сяду?

Монферран нахмурился:

— По-моему, вам лучше лечь. И не здесь, а в гостиной: здесь душно. Анна, приготовь постель на диване. Алеша, помоги этому господину, не то он сейчас упадет. А ты, Лиз, что так смотришь? Позволь тебе представить: это сын того самого полковника, который отпустил меня из плена.

В гостиной раненого удобно устроили на диване, сменили повязку. Рана была выше правого колена, судя по всему, кость пуля не задела, но Георгий потерял уйму крови. Выпив стакан подогретого вина, он почти тотчас заснул, и обитатели квартиры наконец-таки тоже отправились спать.

Утром, перед тем как идти в чертежную, Огюст зашел побеседовать со своим гостем.

У Георгия был еще небольшой жар, и рана сильно болела, но он готов был покинуть приютивший его дом и просил только, если возможно, дать ему какую-нибудь одежду, чтобы испачканный кровью гренадерский мундир, мундир мятежного полка, не выдал его.

— Никуда вы сегодня не пойдете, — спокойно осадил его Монферран. — Побудете здесь еще дня два, а потом я сам вас отвезу к господину генералу в имение. К счастью, под Гатчиной у нас с женою загородный дом. Дача. Я ее купил пять лет назад и вот только в позапрошлом году удосужился перестроить. Мы туда ездим порою, очень редко: времени не хватает. Но подозрения такая поездка ни у кого не вызовет. Мадам тоже поедет, она сама так хочет.

— Спасибо! — прошептал Георгий. — Я видел еще тогда, там, у реки Об, что вы — очень порядочный человек. Я не сомневался, что вы таким и останетесь…

Огюст нахмурился: