Собрание сочинений

Конец июля прячется в дожди,как собеседник в собственные мысли.Что, впрочем, вас не трогает в стране,где меньше впереди, чем позади.Бренчит гитара. Улицы раскисли.Прохожий тонет в желтой пелене.Включая пруд, все сильно заросло.Кишат ужи и ящерицы. В кронахклубятся птицы с яйцами и без.Что губит все династии – числонаследников при недостатке в тронах.И наступают выборы и лес.М. не узнал бы местности. Из нишисчезли бюсты, портики пожухли,стена осела деснами в овраг.Насытишь взгляд, но мысль не удлинишь.Сады и парки переходят в джунгли.И с губ срывается невольно: рак.

1975

1867

В ночном саду под гроздью зреющего мангоМаксимильян танцует то, что станет танго.Тень воз – вращается подобьем бумеранга,температура, как под мышкой, тридцать шесть.Мелькает белая жилетная подкладка.Мулатка тает от любви, как шоколадка,в мужском объятии посапывая сладко.Где надо – гладко, где надо – шерсть.В ночной тиши под сенью девственного лесаХуарец, действуя как двигатель прогресса,забывшим начисто, как выглядят два песо,пеонам новые винтовки выдает.Затворы клацают; в расчерченной на клеткиХуарец ведомости делает отметки.И попугай весьма тропической расцветкисидит на ветке и так поет:

Презренье к ближнему у нюхающих розыпускай не лучше, но честней гражданской позы.И то, и это порождает кровь и слезы.Тем паче в тропиках у нас, где смерть, увы,распространяется, как мухами – зараза,иль как в кафе удачно брошенная фраза,и где у черепа в кустах всегда три глаза,и в каждом – пышный пучок травы.1975

Мерида

Коричневый город. Веерпальмы и черепицастарых построек.С кафе начиная, вечервходит в него. Садитсяза пустующий столик.В позлащенном лучамиультрамарине неба

колокол, точнокто-то бренчит ключами:звук, исполненный негидля бездомного. Точказагорается рядомс колокольней собора.Видимо, Веспер.Проводив его взглядом,полным пусть не укора,но сомнения, вечердопивает свой кофе,красящий его скулы.Платит за этучашку. Шляпу на бровинадвинув, встает со стула,складывает газетуи выходит. Пустаяулица провожает

длинную в чернойпаре фигуру. Стаятеней его окружает.Под навесом – никчемныйсброд: дурные манеры,пятна, драные петли.Он бросает устало:"Господа офицеры.Выступайте немедля.Время настало.А теперь – врассыпную.Вы, полковник, что значитэтот луковый запах?"Он отвязывает воронуюлошадь. И скачетдальше на запад.1975

В отеле «Континенталь»