Собрание сочинений

Зимой обычно смеркается слишком рано;где-то вовне, снаружи, над головою.Туго спеленутые клочковатоймарлей стрелки на городских часахотстают от меркнувшего вдалекерассеянного дневного света.За сигаретами вышедший постоялецвозвращается через десять минут к себепо пробуравленному в туманеего же туловищем туннелю.Ровный гул невидимого аэроплана

напоминает жужжание пылесосав дальнем конце гостиничного коридораи поглощает, стихая, свет.«Неббия»[71], – произносит, зевая, диктор,и глаза на секунду слипаются, наподобьераковины, когда проплывает рыба(зрачок погружается ненадолгов свои перламутровые потемки);и подворотня с лампочкой выглядит, как ребенок,поглощенный чтением под одеялом;одеяло все в складках, как тога Евангелистав нише. Настоящее, наше время

со стуком отскакивает от бурого кирпичабазилики, точно белыйкожаный мяч, вколачиваемый в неешкольниками после школы.Щербатые, но не мыслящие себяв профиль, обшарпанные фасады.Только голые икры кривых балясинодушевляют наглухо запертые балконы,где вот уже двести лет никтоне появляется: ни наследница, ни кормилица.Облюбованные брачующимися и просто

скучающими чудищами карнизы.Колоннада, оплывшая как стеарин.И слепое, агатовое великолепьенепроницаемого стекла,за которым скрываются кушетка и пианино:старые, но именно светом дняоберегаемые успешно тайны.В холодное время года нормальный звукпредпочитает тепло гортани капризам эха.Рыба безмолствует; в недрах материкараспевает горлинка. Но ни той, ни другой не слышно.Повисший над пресным каналом мост

удерживает расплывчатый противоположный берегот попытки совсем отделиться и выйти в море.Так, дохнув на стекло, выводят инициалытех, с чьим отсутствием не смириться;и подтек превращает заветный вензельв хвост морского конька. Вбирай же краснойгубкою легких плотный молочный пар,выдыхаемый всплывшею Амфитритойи ее нереидами! Протянируку – и кончики пальцев коснутся торса,покрытого пузырькамии пахнущего, как в детстве, йодом.

III