Собрание сочинений по психопатологии. В двух томах. Том 2

Случайно он положил руки на затылок. Он чувствовал, как от давления смягчаются ощущаемые во всем теле удары пульса, что голова и сердце, которые перед тем были в беспорядке, тем самым снова разделились. Это невольно найденное средство, заложить руки за голову, он в дальнейшем применял намеренно. Другое средство пришло как под внушением: он произносил бесконечно часто: я так глуп

, у меня в голове вращается мельничное колесо. Тем самым его мысли прерывались, а он отвлекался от фантастических переживаний. Целые ночи он бормотал таким образом. Все это произошло произвольно, но он тогда ощутил свою волю и напряжение

, которого ему стоило возвращение к действительности. Он решил снова действовать, как нормальный, и видеть все, как нормальный; Последним активным усилием было, когда он на курорте заказал себе сигару. До этой ночи он совершенно отдавался событиям, часто руководимый символом запеленутого ребенка. Теперь заново началось активное усилие, не из какого-либо понимания, но исключительно при помощи воли, так как «он не мог больше этого вынести». Прежде чем мы опишем дальнейшее и его окончательное возвращение к рассудку, мы попытаемся изобразить еще некоторые виды прошедших душевных переживаний.

При драматических дальнейших событиях все было просто «очевидным». «Я

переживал то, что происходило вовне непосредственно, и этому всегда соответствовал трепет в теле». «Во мне и вне меня это было идентичным». «Эта очевидность чувств

— самое сильное, что только есть. Если бы я сам увидел противоположность, это было бы совершенно безразлично. Это было всегда: это так, нет никакого сомнения — т. е. в момент переживания». При этом его сопровождали неопределенные представления о событиях, которые были иногда несколько более интенсивными, иногда почти сплошь отвлеченными. Несмотря на это, содержание этих представлений всегда было обязательно достоверным. «Как требует Кьеркегор, даже парадоксальному нужно верить, так я переживал это».

Кажущийся и сверхъестественный миры были для него полностью четко разделены, но могли разграничиваться только для чувства. В поезде к месту отдыха слева сидела 4 человека, которые были живыми, справа четверо, которые были только видимостью и были мертвы. Это он ощущал непосредственно. К тому же он слышал голос: он совсем не замечает, что он «односторонний».