Собрание сочинений (София, 11 книг)

— Это — мир, который собирается проще всего, — ответил он. — Из всего, что ты только что пережил, внимания заслуживает только он. Точка сборки черного мира — единственная полноценная настройка эманаций другой большой полосы, которой тебе когда-либо удавалось добиться. Все остальное — поперечный сдвиг в человеческой полосе, не выходящий за пределы одной и той же большой полосы — той, которой принадлежит и полоса человека. Стены тумана, желтые дюны, мир белых призраков — все это результаты поперечного смещения точки сборки, обусловленные настройкой, которые она осуществляет на своем пути к критической позиции.

Пока мы шли к площади, дон Хуан объяснил мне, что одним из странных свойств черного мира является отсутствие в нем эманаций, отвечающих за время в нашем мире. Вместо них там имеются другие эманации, дающие другой результат. Попав в черный мир, видящий может чувствовать, что прошла вечность, но в нашем мире — это лишь мгновения.

— Черный мир — ужасен, потому что тело в нем стареет, — убежденно добавил он.

Я попросил его разъяснить это.

Он замедлил шаги и взглянул на меня. Он напомнил мне, как Хенаро со свойственной ему прямотой уже пытался как-то обратить на это мое внимание, когда говорил, что мы брели по аду целую вечность, хотя и минуты не прошло в том мире, который мы знаем.

Дон Хуан заметил, что в молодости он был какое-то время одержим черным миром. И однажды в присутствии своего бенефактора поинтересовался, что будет, если он отправится в черный мир и пробудет там некоторое время. Но его бенефактор не был склонен к объяснениям. Он просто отправил дона Хуана в черный мир, предоставив тому самостоятельно выяснить, что из этого получится.

— Сила Нагваля Хулиана была столь огромна, что мне понадобилось несколько дней на то, чтобы оттуда выбраться, — продолжал дон Хуан.

— Ты имеешь в виду, что на возвращение точки сборки в нормальное положение у тебя ушло несколько дней? — переспросил я.

— Да, именно это я имею в виду, — подтвердил он. И он рассказал, что за несколько дней блуждания в черном мире он постарел по крайней мере лет на десять, если не больше. Эманации внутри его кокона почувствовали напряжение нескольких лет одинокой борьбы.

— С Сильвио Мануэлем все было совсем по-другому. Его Нагваль Хулиан тоже швырнул в неизвестное. Но Сильвио Мануэль собрал другой мир в одной из других больших полос. В том мире тоже не было времени, но он действовал на видящего совершенно противоположным образом. Сильвио Мануэль отсутствовал целых семь лет, хотя ему показалось, что он провел в том мире всего мгновение.

— Сборка других миров — не только вопрос практики, но также и намерения, — продолжил дон Хуан. — И это не просто упражнение по выскакиванию из других миров, как на резинке.

Видящий должен обладать отвагой. Преодолев барьер восприятия, ты вовсе не обязан возвращаться в то самое место этого мира, откуда уходил. Понимаешь?

Смысл его слов начинал медленно до меня доходить. У меня возникло непреодолимое желание посмеяться над столь абсурдной идеей. Но идея вдруг стала превращаться в уверенность. Прежде чем я успел вспомнить что-либо еще, дон Хуан заговорил, не дав мне до этого «чего-то» добраться.

Он сказал, что при сборке других миров воин подвергается опасности, которая заключается в их притягательности. Они притягательны не в меньшей степени, чем наш мир. После того как точка сборки высвободилась из фиксированного положения, она может быть зафиксирована силой настройки в других положениях. Такова сила настройки. Поэтому воин рискует застрять в немыслимом одиночестве.

Рациональная часть меня отметила, что, пребывая в черном мире, я видел

дона Хуана рядом с собой как шар света. Следовательно, есть возможность находиться в том мире не в одиночестве.

— Возможность есть, но только в том случае, если те, с кем ты намерен туда отправиться, сдвинут свои точки сборки одновременно с тобой, — сказал по этому поводу дон Хуан. — Я сдвинул свою, чтобы отправиться туда вместе с тобой. Иначе ты бы оказался там один в обществе союзников.

Мы остановились. Дон Хуан сказал, что мне пора.

— Я хочу, чтобы ты миновал все поперечные сдвиги, — объяснил он, — и отправился прямо в следующий целостный мир, в черный мир. Через пару дней тебе предстоит проделать это самостоятельно. И тогда у тебя не будет времени на мелочи — если ты не сделаешь этого, ты умрешь.

И он объяснил, что преодоление барьера восприятия является кульминацией всего того, что делают видящие. С момента преодоления барьера человек и его судьба приобретают для воина совсем другое значение. Преодоление этого барьера — окончательный тест. Воин должен прыгнуть в пропасть с обрыва, находясь в состоянии нормального осознания. Если ему не удастся стереть мир повседневности и собрать другой мир до того, как он достигнет дна, — он погибнет.