Собрание сочинений (София, 11 книг)

В глубине души я чувствовал, что дон Хуан проникся жалостью ко мне и решил меня приободрить. Но голос эмиссара, который я ясно услышал в этот момент, произнес, что через несколько часов отдыха ко мне вернется не только дар речи, но и хорошее самочувствие.

Выспавшись, я по просьбе дона Хуана дал ему подробное описание всего увиденного и пережитого мной. Он предупредил меня, что понимание моих переживаний невозможно на основе рациональных представлений. И дело вовсе не в том, что моя рациональность как-то повреждена, просто это было происшествие, которое разум не может постичь по своей природе.

Я, естественно, возразил, что не существует ничего непостижимого для разума. Положение вещей может быть неясным, но рано или поздно мыслящий разум прольет свет на все. И я действительно верил в это.

Дон Хуан с большим терпением объяснил, что мыслящий разум — всего лишь один из аспектов положения точки сборки; поэтому знание о том, что происходит в мире, здравомыслие, уверенность в себе — все эти предметы нашей гордости и предполагаемые мерила нашего здравомыслия — являются лишь следствием расположения

точки сборки в ее обычном месте. Чем более жестко она там фиксирована, тем более мы самоуверенны, тем сильнее мы чувствуем, что знаем мир и способны предвидеть будущее.

Он добавил, что сновидение, разрушая нашу убежденность в знании этого мира, дает нам текучесть, необходимую, чтобы войти в другие миры. Он назвал сновидения путешествием в невообразимые пространства, когда, после того как мы воспримем все доступное человеческому восприятию, наша точка сборки сдвигается за пределы человеческой области и достигает непостижимого.

— Мы снова вернулись к самому важному аспекту мира магов, — продолжал он, — положению точки сборки

. Оно является одновременно проклятием магов древности и источником постоянного раздражения всего человечества.

— Почему ты так говоришь, дон Хуан?

— Потому что все человечество и маги древности пали жертвой положения точки сборки. Человечество не знает, что точка сборки существует, и поэтому принимает последствия ее обычной позиции как нечто окончательное и неоспоримое. Что же касается магов древности, то они пострадали потому, что хотя и знали все о точке сборки, но не смогли правильно воспользоваться ее возможностями.

— Ты должен избежать этих двух ловушек, — продолжал он. — Было бы очень плохо, если бы ты уподобился человечеству в своем неведении относительно точки сборки. Но будет еще хуже, если ты станешь так же цинично, как маги древних времен, манипулировать точкой сборки для достижения личных целей.

— Я все еще не понимаю, о чем ты говоришь. Какое это имеет отношение к тому, что я пережил вчера?

— Вчера ты посетил другой мир. Но, если ты спросишь меня, где он находится, и я скажу тебе, что он — в позиции точки сборки, ты снова ничего не поймешь.

По словам дона Хуана, мне грозила одна из двух роковых возможностей. Первая состояла в том, что я последую по пути человечества и столкнусь с дилеммой, когда мой опыт скажет мне, что есть иные миры, а мой разум будет утверждать, что они не существуют и существовать не могут. Вторая — в том, что я уподоблюсь магам древности, сразу же согласившись с реальностью иных миров, и начну использовать позицию точки сборки

, порождающую эти миры, для корыстных целей. В результате возникнет проблема ухода в иные уровни реальности в погоне за могуществом и выгодой.

Мне нечего было сказать в ответ на его слова, но через некоторое время я понял, что вовсе не должен непременно стать жертвой двух этих роковых выборов. В принципе, я был полностью согласен с точкой зрения самого дона Хуана — хотя, естественно, не мог тогда полностью осознать, с чем собственно соглашаюсь. Это согласие выражалось скорее в каком-то давно забытом чувстве уверенности, которое я утратил и теперь начинал медленно обретать снова.

Возврат к моей практике сновидения устранил это беспокойство, но создал новое. Например, в связи с тем, что я каждый день слышал голос эмиссара, он перестал звучать для меня раздражающе или странно. Он стал обычным явлением. Я допустил так много ошибок под влиянием его слов, что почти понял, почему дон Хуан отказывался относиться к ним серьезно. Психоаналитику потребовался бы не один день, чтоб проинтерпретировать высказывания эмиссара в соответствии со всеми возможными перипетиями моих межличностных отношений.

Дон Хуан придерживался по этому поводу непреклонного мнения: эмиссар — это безличностная, устойчивая сила из мира неорганических существ. Каждый сновидящий сталкивается с ней при более или менее схожих обстоятельствах, но если он решает воспользоваться его советами, то является безнадежным дураком.