Читаем Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке полностью

Рыжая полевка Верткая синицаСтранно    Человек    Людей боитсяЩиплют рядышком    В сирени    Корку сыраПусть себя боится    Глупый    Не мираИ внимания    На дичь    Не обращаяКошечка    Проходит    НебольшаяМежду сосен    Лестница    Опустится —Вот!    Блеснула прядая    КапустницаЯ и был там    В свете    Есть свидетелиМышь – полевка    И синичка    ВиделиПусть исчезну    Пусть развоплощениеСтрашно    Не прощания    Прощения

У ВРАЧА

Вот господа    Моя    Кардиограмма —Вычерчивает сердце    МАМА    МАМАВ моей груди    Ребенок    Плачет бьетсяЗатихнет –    МАМА –    влиниюсольетсяСедая    Женщина    В халатеДоверься    Знает    Все на светеГлаза    На мир    Глядят устало —Не варежка    А потерялаБоюсь    Душа    Совсем устанетОкно погаснет    И –    Не станетМеня    Любого    Столько глаз —Уже погас

ВЕЧЕР ПЯТНИЦЫ

Для видящего    Скорлупа    Незрима
Водители    Плавая в воздухе    Проскакивают мимоИ возникают    Сосны    Люди – всеКто жил когда-то    Строил    Проложил шоссеТа нищенка    Не позабыта    И собакаКак тесно всюду    Хаос    И клоакаКак все засажено    Засижено    ЗагаженоДух ямы –    Выгребная –    Запах ужинаВо мне горбун    Еще каких-то    Три или четыреОрудуют внутри –    Грабители в квартиреИ тетя Злата здесь    И дядя Генэх    в домеОпустошен я    Предками    СвоимиУ станции    Не сосны    Чьи-то мыслиВ закате    Просияли    И погасли
Но шифр-лишайник    Нитки ДНК —Бессмысленная    Господи    Река

КОНЕЧНАЯ СТАНЦИЯ

Даже небо    Посерьезнело –    ДатаВсе мерещится    Вагон    Везут куда-тоСмирно    Сидя    По обеим сторонамКаждый    Стерт    ПятномЗамедляет ход    Станция    И она конечноСтанет    Для кого-нибудь    КонечнойВозятся в углу    Опять кого-то    ВынеслиС кем пускался в путь    Многие    Не вынеслиБыл солдатом    Братом    Чьим-то другомНезаметно стал    Старым    ЧеловекомОт иконы Свет    Или там    Темно?
Двери нет    Свет – в окно

КИРИЛЛ И МЕФОДИЙ

Утром в море    Светом    Руки я умоюПо песку босой    Умру    У моряСквозь слюду    Соски твои    Видны —Камешки    Рачки    Движение водыЗа чужим столом    Задремав под утроВ очереди    В школе    На вокзале – смутноПрозреваешь    В горы    Все-то горицветами идуПросто это – люди    Снится    На ходуОкоем –    Покоем    Чувствую одно я:Охристое    Серое    Мглистое родное…Все сказал    А что я говорил?Помогал Мефодий    Ободрял Кирилл

ХРУСТАЛЬНАЯ ПРОБКА

Перейти на страницу:

Похожие книги

Озарения
Озарения

Данная книга – Illuminations – «Озарения» – была написана, вероятнее всего, в период с 1873 по 1875 г.г. во время странствий Рембо и Верлена по Бельгии, Англии и Германии. Впервые опубликована частями в парижском литературном обозрении La Vogue в 1886 г. Само слово illuminations было предложено Верленом и, по его же словам, взято из английского языка как обозначение «цветных миниатюр», украшавших средневековые книги. «Озарения» – 42 стихотворения в прозе – калейдоскоп причудливых и ярких картин, волшебных ландшафтов, как бы в тумане тающих фигур возлюбленных, полных горечи воспоминаний о детстве и ускользающей юности. Написанные явно под влиянием прозаических отрывков Бодлера, «Озарения» принципиально отличаются от них, прежде всего, отсутствием, а возможно и намеренным разрушением последовательности в изложении событий и плавных переходов от одной истории к другой. Это отличие делает «стихотворения в прозе» Рембо сюрреалистически насыщенными и в высшей степени поэтичными. Новейшие переводы этих текстов (выполненные Евгением Шешиным в период с 2008 по 2015 г.г.) предназначены для широкого круга читателей, интересующихся французской поэзией XIXвека.

Артюр Рембо

Поэзия / Поэзия
Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке
Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В третьем томе собрания «Глаза на затылке» Генрих Сапгир предстает как прямой наследник авангардной традиции, поэт, не чуждый самым смелым художественным экспериментам на границах стиха и прозы, вербального и визуального, звука и смысла.

Генрих Вениаминович Сапгир , М. Г. Павловец

Поэзия / Русская классическая проза