Собрание сочинений. Том 1. Революция

При внесении в роман частной жизни человека нужно было приспосабливать новые методы описания его быта. Между тем методов описания комнаты не было, но существовала техника описания путешествия. Эта техника изменилась, путешествие стало только средством изображения ряда мелочей, изменился способ смотрения во время путешествия, так сказать, каталог путешествия. Потом начал изменяться, сперва пародийно, и объект путешествия. Появились путешествия по отдельным городам, потом путешествия по комнате, совсем пародийное путешествие по карманам. У раннего Льва Толстого, хорошо знавшего всю эту литературу, в «Детстве» описание классной комнаты дано методом путешествия, приемы которого приведены к описанию нового объекта.

Мы сейчас поставлены в необходимость изобретать, и это — лучшее в нашем времени.

Лента Эйзенштейна не учла необходимости перестройки сюжета при новой генеральной линии. Поэтому произошло то, что в технике называется коротким замыканием. Был дан короткий быстрый ответ, не включивший в себя разрешения формальных задач. И вещь сгорела.

Работая инерционными формами, мы никогда не передадим ни правильно, ни направленно сегодняшний день. Сама литературная форма вытесняет сегодняшний материал. У писателя есть методы изображения личной жизни. И у писателя нет методов для изображения постройки завода.

Нашими старыми способами можно изобразить состояние крестьянского двора в 1929 году и ими нельзя изобразить состояние сельского хозяйства в Нижнем Поволжье, наступления пустыни, образования оврагов, пересыхания рек, так как это никаким образом не влезает в проблему личной жизни. Обычно оказывается, что люди живут плохо, потому что человек работает над вещью сейчас самой неинтересной — над бытом. Быт подлежит уничтожению. И будет уничтожен, когда до него доберутся. Быт сейчас — это тактика, а строительство — стратегия. Писатель за тактикой не видит стратегии.

Кроме того, тот запас знаний, который имеет сейчас писатель, негоден для анализа новых событий. Писатель, например, привык к вещам прилагать эпитет, причем эпитет дается по случайному признаку, для создания иллюзии реальности. Достоевский обучал Григоровича писать и заставлял его писать вместо «пятак упал» — «пятак упал, звеня и подпрыгивая». Поэтому Огнев при описании завода, написал, что конвейер двигается скрипя. Но конвейер скрипеть не должен, это противоречит его свойству, этот эпитет ему не нужен. Поэтому рабочие протестовали против статьи Огнева. Получилось взаимное непонимание писателя и читателя.

Современный писатель-прозаик хуже всего пишет ту первую страницу плана, которую он должен написать и положить перед собою до работы. Плохо, когда «Враги» Лавренева основаны на том, что существуют два брата — красный и белый. Хуже, когда «Братья» Константина Федина основаны на том, что существуют три брата — красный, розовый и нейтральный музыкант. Совсем плохо, когда роман Олеши, сделанный на превосходных деталях, дающий превосходное описание вещей, шрамов, зеркал, улиц, тоже основан на том, что существуют два брата — красный и белый. Здесь нет сюжета. Он никак не разрешен. Вещь никак не построена. Ее хватает только на параллелизм. Материал размещен неправильно. Стиль вещи вскользь определяет сам Олеша, говоря про фамилию героя, ведущего повествование, что эта фамилия (Кавалеров) низкопробна и высокопарна. Высокопарный стиль Олеши неправильно окрашивает роман.

Когда Кавалеров говорит, что «вы прошумели мимо меня, как ветвь полная цветов и листьев», то эта фраза не может быть дискредитирована в романе, потому что она сделана доброкачественно и введена в систему романа. Олеша переплел образы своего романа. Ветки в главе седьмой введены через цветущую изгородь, через птицу на ветке. На окне стоит вазочка с цветком. При испуге падает вазочка, «вода из вазочки бежала на карниз». Потом вазочка катается, потом девушка плачет и слеза «изгибаясь текла у ней по щеке, как по вазочке». Это очень хорошо сделано, потому что материал накоплен незаметно, нужен в тех местах, где он подан предварительно. Слеза же, текущая по щеке, как по вазочке, работает, давая рисунок щеки.

И вот сюда введена ветка. Ветка опротестована Бабичевым. Но так как фраза о ветке введена в систему стиля Олеши, то она не может быть опротестована путем телефонного согласования. Так как стиль вещи связан с Кавалеровым, а не с Андреем Бабичевым, то героями вещи являются Кавалеров и Иван Бабичев. На их стороне стилистическое превосходство. Неправильное, невнимательное решение основного сюжетного вопроса, несовпадение сюжетной и стилевой стороны испортили очень хорошую прозу Олеши. Ошибкой вещи является также не всегда правильное разрешение эмоционального тона вещей. Например, он хорошо характеризует женщину старуху, снижая ее требухой, которой она кормит кошек. Но в описании кровати сделана ошибка, потому что кровать дана с точки зрения ребенка — поэтому она не отвратительна, а затейлива.

Вещь Олеши хороша, но она никуда не ведет. Это какой-то отрезок рельсовых путей. Все концы путей ведут в тупики.