Собрание сочинений, том 19

Что же касается содержания, то я смею утверждать, что оно не представляет для немецких рабочих больших трудностей. Вообще труден только третий раздел, причем в гораздо меньшей степени для рабочих, общие условия жизни которых он охватывает, чем для «образованных» буржуа. Делая многочисленные разъяснения и дополнения, я в действительности имел в виду не столько рабочих, сколько «образованных» читателей, людей вроде г-на депутата фон Эйнерна, г-на тайного советника Генриха фон Зибеля и других Трейчке, испытывающих непреодолимый зуд все снова и снова демонстрировать свое невероятное невежество и вытекающее из него поразительное непонимание социализма. Если ДонКихоту угодно сражаться с ветряными мельницами, то это вполне соответствует его званию и роли; но Санчо Панса мы не можем позволить ничего подобного.

Такие читатели будут также удивлены, наткнувшись в кратком очерке развития социализма на канто-лапласовскую космогонию, на современное естествознание и Дарвина, на классическую немецкую философию и Гегеля. Но дело в том, что научный социализм в существенной части представляет собой немецкий продукт и мог возникнуть только у нации, классическая философия которой сохранила живую традицию сознательной диалектики, т. е. в Германии(*). Материалистическое понимание истории и его специальное применение к современной классовой борьбе между пролетариатом и буржуазией стало возможно только при помощи диалектики. И если школьные наставники немецкой буржуазии потопили память о великих немецких философах и созданную ими диалектику в болоте безотрадного эклектизма — до такой степени, что мы должны призывать современное естествознание в свидетели того, что диалектика существует в действительности, — то мы, немецкие социалисты, гордимся тем, что ведем свое происхождение не только от Сен-Симона, Фурье и Оуэна, но также и от Канта, Фихте и Гегеля.

(*)[«В Германии» — это описка. Следует сказать: «среди немцев». Ибо поскольку, с одной стороны, для возникновения научного социализма необходима была немецкая диалектика, постольку же, с другой стороны, были необходимы развитые экономические и политические отношения Англии и Франции. Отсталые в начале сороковых годов в еще большей степени, чем теперь, экономические и политические условия Германии могли в лучшем случае вызвать к жизни только карикатуры на социализм (ср. «Коммунистический манифест», III, 1, с): «Немецкий, или «истинный», социализм»[209]). Только когда создавшиеся в Англии и Франции экономические и политические отношения были подвергнуты немецко-диалектической критике, можно было достигнуть действительных результатов. С этой точки зрения, следовательно, научный социализм представляет собой не исключительно немецкий, а в не меньшей степени и международный продукт. (Примечание Энгельса к немецкому изданию 1883 года.)]

Фридрих Энгельс

Лондон, 21 сентября 1882 г. 

Напечатано в книге: F. Engels. «Die Entwicklung des Sozialismus von der Utopie zur Wissenschaft». Hottingen-Zurich, 1882

Ф. ЭНГЕЛЬС

О ТОМ, КАК ПИНДТЕР ПЛЕТЕТ НЕБЫЛИЦЫ[210]

Лейб-орган князя Бисмарка «Norddeutsche Allgemeine Zeitung», пользуясь своим положением, пренебрегает не только всеми правилами приличия, но и требованиями логики и даже простого здравого смысла. Он наделен привилегией ругаться, клеветать, лгать, публиковать как политический, так и неполитический вздор. За исключением нескольких лакеев в мундире и без оного, которые называют экскременты и прочие выделения далай-ламы божьей росой, а если нужно, то готовы и проглотить их, каждый знает, что эта газета служит прибежищем всякой низости и тупости.