Собрание сочинений, том 19

Вплоть до того времени, когда Франкское государство подчинило себе германские земли на восточном берегу Рейна, центр тяжести общины-марки, по-видимому, находился в округе, а округ, собственно говоря, и охватывал общину-марку. Ибо только этим и объясняется, что при возникновении административного деления Франкского государства так много старых крупных марок снова появляется в качестве судебных округов. Но уже вскоре после этого началось раздробление старых крупных марок. Однако еще в «Имперском праве» XIII и XIV столетий значится, что, как правило, марка включает от 6 до 12 сел[217]

.

Во времена Цезаря по крайней мере значительная часть германцев, — а именно племя свевов, еще не перешедшее к прочной оседлости, — обрабатывала пашню сообща. Происходило это, как можно предполагать по аналогии с другими пародами, следующим образом: отдельные роды, включавшие в себя по нескольку связанных узами близкого родства семей, обрабатывали сообща предоставленную им землю, которая из года в год подвергалась переделу, продукты же распределялись между семьями. Когда же и свевы к началу нашего летосчисления прочно осели на новых местах, такой порядок вскоре прекратился. Во всяком случае Тацит (через 150 лет после Цезаря) знает только обработку земли отдельными семьями. Но и им земля для обработки предоставлялась только на один год: по истечении каждого года снова производился передел, и участки переходили в другие руки.

Мы и теперь еще можем видеть на Мозеле и в Хохвальде, в так называемых подворных общинах [Gehoferschaften], как это происходило. Вся пахотная земля, поля и луга — правда, уже не ежегодно, но все же через каждые 3, 6, 9 или 12 лет —там соединяются в один общий массив и делятся на некоторое число «конов» [«Gewanne»] в зависимости от расположения и качества почвы. Каждый кон в свою очередь делится на столько равных частей в виде длинных узких полос, сколько правомочных членов имеется в общине; эти части распределяются между ними по жребию, так что каждый член общины получает первоначально равную долю в каждом коне, т. е. от каждого участка, отличающегося своим расположением и качеством почвы. В настоящее время наделы стали неравными в результате дробления при наследовании, вследствие продажи и т. д., но старый полный надел все еще составляет ту единицу, по которой определяются размеры половины, четверти, восьмой и прочих долей надела. Необработанная земля, леса и пастбища остаются общинным владением для совместного пользования.

Та же самая древняя система удерживалась вплоть до начала нашего столетия в баварском Рейнском Пфальце в виде так называемых жеребьевых участков, пахотная земля которых впоследствии перешла в частную собственность отдельных членов общины. И подворные общины находят для себя все более выгодным прекращать переделы и превращать владение, переходящее от одного к другому, в частную собственность. Таким образом, большинство из них, а местами даже и все они в течение последних сорока лет отмерли и превратились в обыкновенные села парцелльных крестьян, сохраняющих общинное пользование лесами и пастбищами.

Первым земельным участком, перешедшим в частную собственность отдельного лица, была земля, на которой стоял дом. Неприкосновенность жилища — эта основа всякой личной свободы — была перенесена с кибитки кочевника на бревенчатый дом оседлого крестьянина и постепенно превратилась в полное право собственности на усадьбу. Это произошло уже во времена Тацита. Усадьба свободного германца, должно быть, уже тогда выделилась из марки и, став тем самым недоступной для должностных лиц марки, явилась надежным убежищем для беглецов, как это описывается в позднейших уставах марок и отчасти уже в «Правдах» V—VIII столетий[218]. Ибо святость жилища была не следствием, а причиной превращения его в частную собственность.

Спустя четыре-пять столетии после Тацита мы встречаем в «Правдах» также и пахотную землю в качестве наследственного, хотя и не безусловно свободного владения отдельных крестьян, которые имели право распоряжаться ею путем продажи или иной формы отчуждения. Для объяснения причин этого превращения мы имеем два основания.