Собрание сочинений. Том 4

Наташа. Ах, Юрочка, хотя б и сорок пятое, какое это имеет значение! Моя мама без всяких Жуков выкормила шестерых, и все были на загляденье!

Юрий. Голая эмпирика… а тут же все научно обосновано. Для чего же наука, если ею пренебрегать?

Наташа. Сам рожай и сам корми в таком случае, Юрочка, а я буду поступать, как нахожу нужным. (Заметив Лену и Комкова). Вы слышали что-нибудь подобное? Хочет, чтобы я… как его?

Юрий. Жук, «Мать и дитя».

Наташа. …чтобы я по Жуку воспитывала, а этот Жук жил в прошлом веке, когда дети были совсем другими!

Комков. Как вам сказать. Можно допустить, что они были несколько похожи на наших.

Лена. У вас, Наташа, такой замечательный мальчик, что я завидую.

Гудок парохода.

Ой, надо спешить!

Наташа. Лена, милая, мне вам столько нужно сказать… если бы не вы, я, вероятно, не родила бы со страху… Мы так много для меня сделали. (Целует ее). Юрочка, возьми чемодан…

Юрий. Вы для нас родней, чем сестра, Елена Петровна.

Наташа(Комкову). Доктор, а может быть, этот Жук все-таки прав, как вы считаете? Проводим Лену, и вы посмотрите Алешку, хорошо? (Взяв Комкова под руку, уходит.) Лена, я не прощаюсь, встретимся на пристани.

Юрий. Дайте мне чемодан.

Лена. Не нужно, Юрочка, я сама.

По набережной идут военный с палкой и Горева. Она в шинели, без погон, вид у нее измученный, болезненный.

Военный. (Юрию). Простите, пожалуйста, как пройти к райкому? Мне срочно нужен секретарь… товарищ Воропаев, кажется.

Юрий. Сегодня выходной… Сами его все утро ищем… может быть, он в клубе.

Военный. (Горевой). Александра Ивановна, подождите меня здесь, я загляну в клуб.

Горева. Хорошо, я подожду. (Юрию.)

А квартира Воропаева далеко?

Юрий. Квартира у него была… да… но сейчас он живет в райкоме.

Горева. И сынишка с ним?

Юрий. Сынишка вот у них… У Елены Петровны…

Горева(радостно). Вы — Лена Журина?

Лена. Да.

Горева. Я — Горева.

Юрий(хватаясь за голову). Ну, я побегу, надо же все-таки разыскать его…

Лена. Юрочка, погодите, вы мне нужны!

Юрий(убегая). Сейчас, сейчас.

Горева. Я вам писала, не знаю, ответили ли вы, я странствовала по госпиталям.

Лена. Нет… я не ответила.

Горева. Скажите — почему?

Лена. Он сам обещал ответить, Алексей Витаминыч.

Горева. Как вы сказали?

Лена. Это у нас его так прозвали — Витаминыч.

Горева. Похоже… Скажите, а он ответил мне?

Лена. Не знаю. Хотел ответить… Простите, мне надо итти.

Горева. Одну минуточку.

Лена. Пожалуйста. Только я спешу.

Горева. Я понимаю. Я очень коротко. Нам с вами, конечно, не легко разговориться…

Лена. Да, правда… я даже не знаю, о чем…

Горева. Ну, как — о чем! Мы — женщины, Лена. Мы быстро поймем друг друга… Скажите, Лена, кто мы друг другу?

Лена. Как я могу сказать?.. Чужие.

Горева. Вы его жена?

Лена. Нет, что вы! Я думала — вы его жена.

Горева. Нет, что вы!.. Но вы слышали обо мне?

Лена. Слышала… Я… я даже читала ваши письма.

Горева

. Что вы говорите! Вы заставили меня покраснеть. Я ведь, как вы понимаете, писала их не для вас.

Лена. Вы меня извините, правда, я ничего плохого не думала про вас…

Горева. Конечно, конечно, я понимаю. Тогда мне нечего долго объяснять — вам понятно, почему я оказалась здесь… И хотя я сознаю, Лена, что у вас нет и не может быть ко мне доброго чувства, вы должны были, вы обязаны были написать мне обо всем…

Лена. О чем — обо всем?

Горева. …чтобы я не приезжала. Быть отвергнутой легко, быть навязчивой — оскорбительно, Лена.

Лена. Я знаю, Александра Ивановна.

Горева. Я желаю вам… чтобы у вас никогда этого не было.

Лена. Было уж, было… Только я о вас хотела сказать — разве вы отвергнутая?

Горева. Должно быть. Он исчез так внезапно, отдалился так быстро, что я не успела даже понять, в чем дело.

Лена. Ничего я не знаю, Александра Ивановна.

Горева. Особенно было тяжело, когда меня ранило. Одна, никого близких, и он, я знаю, тоже один, и у него тоже никого. Я ему много писала. Он отвечал через друзей какую-то чепуху, что щадит меня, не хочет делать из меня сиделку… Почему сиделку?

Лена. А потому, что ему было плохо, совсем плохо. Вы там себе славу завоевывали, ордена, награды получали, о вас в газетах писали…

Горева. Откуда вы знаете?

Лена. Я все о вас знаю, все… А он в это время помирал — да, да… Крыши над головой не было…

Горева. Почему же вы не написали мне, что ему плохо? Почему вы не позвали меня — помогите Воропаеву. Это честно? Как вы считаете?

Лена. Я помогала ему сама. Что могла, то и делала. Ну, да вы ведь знаете, разве он жить умеет? Ребенок какой-то.