Собрание сочинений. Том 4

Очарованья ранние прекрасны.Очарованья ранами опасны…Но что с того – ведь мы над суетойк познанью наивысшему причастны,спасенные счастливой слепотой.И мы, не опасаясь оступиться,со зрячей точки зрения глупы,проносим очарованные лицасреди разочарованной толпы.От быта, от житейского расчета,от бледных скептиков и розовых пронырнас тянет вдаль мерцающее что-то,преображая отсветами мир.Но неизбежность разочарованийдает прозренье. Все по сторонам

приобретает разом очертанья,до этого неведомые нам.Мир предстает не брезжа, не туманясь,особенным ничем не осиян,но чудится, что эта безобманность —обман, а то, что было, – не обман.Ведь не способность быть премудрым змием,не опыта сомнительная честь,а свойство очаровываться миромнам открывает мир, какой он есть.Вдруг некто с очарованным лицоммелькнет, спеша на дальнее мерцанье,и вовсе нам не кажется слепцом —самим себе мы кажемся слепцами…11–19 апреля 1963, Коктебель

Картинка детства

Работая локтями, мы бежали, —кого-то люди били на базаре.Как можно было это просмотреть!Спеша на гвалт, мы прибавляли ходу,зачерпывали валенками водуи сопли забывали утереть.И замерли. В сердчишках что-то сжалось,когда мы увидали, как сужалоськольцо тулупов, дох и капелюх,как он стоял у овощного ряда,вобравши в плечи голову от градатычков, пинков, плевков и оплеух.Вдруг справа кто-то в санки дал с оттяжкой.Вдруг слева залепили в лоб ледяшкой.

Кровь появилась. И пошло всерьез.Все вздыбились. Все скопом завизжали,обрушившись дрекольем и вожжами,железными штырями от колес.Зря он хрипел им: «Братцы, что вы, братцы…» —толпа сполна хотела рассчитаться,толпа глухою стала, разъярясь.Толпа на тех, кто плохо бил, роптала,и нечто, с телом схожее, топталав снегу весеннем, превращенном в грязь.Со вкусом били. С выдумкою. Сочно.Я видел, как сноровисто и точнолежачему под самый-самый дых,извожены в грязи, в навозной жиже,все добавляли чьи-то сапожищи

с засаленными ушками на них.Их обладатель – парень с честной мордойи честностью своею страшно гордый —все бил да приговаривал: «Шалишь!..»Бил с правотой уверенной, весомой,и, взмокший, раскрасневшийся, веселый,он крикнул мне: «Добавь и ты, малыш!»Не помню, сколько их, галдевших, било.Быть может, сто, быть может, больше было,но я, мальчишка, плакал от стыда.И если сотня, воя оголтело,кого-то бьет, – пусть даже и за дело! —сто первым я не буду никогда!20 апреля 1963, Коктебель

«Хочу я быть немножко старомодным…»