Собрание сочинений (Том 4)

Николай Иванович Пирогов, великий русский хирург и прекрасный педагог, замечал: "Чтобы судить о ребенке справедливо и верно, нам нужно не переносить его из его сферы в нашу, а самим переселяться в его духовный мир".

Простая, но не сознаваемая многими матерями и отцами истина.

В духовный мир Василия родители проникнуть не попытались.

Это и есть непонимание детей...

В исповеди Василия есть сентенции откровенные, злые, скажем прямо, без особого вкуса, но они не вычеркнуты, оставлены на месте, потому что некоторые из них требуют обсуждения.

Вроде такой: "Как там мусор стал мусором, в конце концов неважно".

Оставим терминологию на совести автора, у него, по чести, такое право есть. А вот диалектику развития поисследуем. Впрочем, говоря о том, что это неважно, Василий все же о неважном рассказывает.

Вот "подворотня".

Лена, исповедуясь, не назвала этого слова. Василий называет научился х а м е л е о н н и ч а т ь. Думается, точное словечко. А главное, выражает суть подростка, попавшего в "подворотню".

Тут вообще следует сказать, что мысль Василия Александровича Сухомлинского об уникальности видения мира у подростка, когда он точно замечает то, что еще не видит ребенок и уже не замечает взрослый, применима и к "подворотне", к тому негативному, что дает неуправляемая компания отроков.

Взгляд этот - чаще всего пронзительно честный - не все и не сразу принимает к "подворотне".

Больше того, многое и не приемлет.

Вот тут-то и начинается раздвоенность подростка - раздвоенность его мыслей и поступков.

В душе он, может быть, против, например, хулиганского поступка. А действует как все. Забавный признак этого - слезы. Приведут такого пацана в милицию - видит, дело пахнет серьезным, и в слезы, точно ребенок.

Поступок не детский, а слезы вполне детские.

Слезы раскаяния.

Бывает, такая ситуация испугает, оттолкнет от "подворотни". А бывает, выйдет из милиции, встретит дружков - и в смех.

У самого кошки на сердце скребут, а он смеется.

Снова ведь раздвоение.

Уже перед товарищами.

Так что приспосабливаемость, "хамелеонничание", как пишет Василий, не его лишь личное качество в пору отрочества, а черта поведения типичная.

Хочу добавить: в этом слове - хамелеонничание - не вижу дурного смысла.

Напротив.

Ведь приспосабливаются к дурному ребята не зря.

К дурному приспосабливаются, видно, уходя от хорошего, от верного...

Есть смысл подчеркнуть еще раз: точно с материнским молоком впитывают в себя наши дети гуманные правила общества. Слушая бабушкину сказку, читая первую книжку. Разговоры взрослых, радио, телевизор, газеты, школа, книги, фильмы - все, весь воздух, окружающий человека с ранних пор, внушают ему правила жизни.

Я бы даже сказал, это показательно и примечательно, что подросток, сталкиваясь с дурным, приспосабливается, "хамелеонничает", меняет цвет кожи.

Путь от хорошего и правильного к плохому печален и драматичен, об этом весь разговор. Но, замечу в скобках, впитавшего правильные нормы жизни и упавшего затем в болото обратно на берег вытащить все-таки легче, а главное, естественней, чем наоборот.

Поэтому "хамелеонничание" не только реальное и типичное свойство подростков.

В приспособленчестве к дурному надо увидеть хорошую основу и за нее цеплять крюк подъемного крана, точно зная, что иной даже главарь "подворотни" может от чистого сердца ненавидеть ее.

Василий верно пишет о "мальках", которые, как он, рвались из "подворотни": "Только их присутствие, их дружба меня и спасали".

Это не просто меткое замечание.

Это доказательство психологической неоднородности, неровности "подворотни".

Свидетельство того, что умелый педагог, да еще педагог, вышедший из этой самой среды, сумеет при желании раздробить компанию, оторвать "мальков" от остальных.

Я воспринимаю мысль Василия не как абстрактную идею, но как конкретную ступеньку, которую он, будущий педагог, обозначил для себя...

Ступенька пока одна, не знаю, первая ли, вполне возможно, она и обозначена интуитивно, но тем не менее высказана, намечена, определена и, на мой взгляд, соответствует психологическому портрету "подворотни".

"Что станет с человеком, если из него вынуть позвоночник?" Ответ Василия справедлив. Собственно, вопрос воспитания подростка и есть вопрос формирования у него "позвоночника". Нет его, и перед нами безвольная личность, человек, охотно подчиняющийся другому, более сильному и, к сожалению, не всегда доброму.

Чаще как раз напротив.

Василий пришел к важному человеческому выводу. К сожалению, не всегда судьба личности - логическое продолжение ее развития. Ведь бывает, что иногда человек устраивается в жизни, а не устраивает ее. Под словом "устраивает" я подразумеваю деятельное, активное, осознанное жизнетворчество.

Судьба Василия мне представляется прекрасным образцом "овеществленных идей".

Увиденное, прожитое, осознанное этот человек отлил в формы не стенаний, не разговоров, не размахиваний руками, а в формы собственных поступков.

Его выводы не сулят ему легкой жизни.

Он полон сомнений, размышлений.