Боюсь не справиться с лицом,когда тебя увижу где-то,и завершится все концом,в котором больше нет секрета.Боюсь не справиться с душой,боюсь не справиться и с телом,чтоб над тобой и надо мнойне надругались миром целым.Боюсь – не знаю отчего —тебя, как тайного богатства.Боюсь – и более всего —его пропажи не бояться.25 декабря 2004
Tuck me in
Во всех языках на свете, конечно, много есть злого,но все-таки доброго больше, и с ним я нигде не один,и я обожаю по-детски простое английское слово,пахнущее крахмалом, шуршащее «Tuck me in…».Я вечно был в детстве мерзлявым, как досоветская барышня,среди всех счастливцев не мерзших каким-то я был не таким:«Дует сквозь одеяло. Ты подоткни его, бабушка…»Это и было наше русское «Tuck me in…».Мой сын краем уха слышал про Сталина и про Берию,в свои пятнадцать он маленький, хотя почти исполин,его голова в Оклахоме, а ноги там, где «Siberia»,и он, как ребенок, просит: «Мамочка, tuck me in…»Когда она засыпает, устав от школьных тетрадок,от двух сыновей и мужа — от всех своих трех мужчин,едва коснувшись губами растрепанных мужниных прядок,шепчет она чуть слышно измученное «Tuck me in…».И, подоткнув одеяло, я глажу ее и глажу,последнюю мою маму, уже не без ранних седин,но все-таки первой мамы я ощущаю пропажуи невозможность по-русски ее попросить: «Tuck me in…»Декабрь 2004