Собрание сочинений в 8 томах. Том 1. Рассказы и повести; Скандалист, или Вечера на Васильевском острове: Роман

Милый мойШирмач блатной.Я твоя фартовщица,На бапу приемщица.Будет, тварь, тебе ломаться,Раздевайся, пойдем спать.Утром рано на разцветеБудешь выручку считать.Долго, долго она ломаласьОтказаться не моглаЗнать она вора полюбилаЗа любов с ним спать пошла.Проигрался весь до нитки

Пошел к милки заниматьА она над ним хохочетПосылает воровать.

«Друг Ильюша уведомляю тебя в том, что дела очень плохие, уже два раза горел, один раз с делом ждать нет никакой возможности на днях думаю уехать хлопочу ксиву. Друг Илюша передай привет Фролову и скажи ему, что я уеду, здесь жить невозможно, бегаю с мужиками по домовой на бан ходить нельзя передай Сашки что я буду ждать его в Свердловске. Остаюсь ваш Иван Черных».

Вслед за письмом шло длинное стихотворение, которое очень понравилось Пинете. Оно было трогательное, и в нем не было ни одного воровского слова:

Так грустно томительный деньНе лучше бывает и ночьХотелось бы все изменитьНо не в силах теперь я помочь.      Уж поздно теперь не вернешь      Прощайте мечты и покой      Загробная жизнь принимай      Соседом я буду с тобой.

А жизнь это просто кошмарГде нужно нам все испытатьВпоследствии скверно одноОт руки палача умирать.      Что было промчалось как сон      Уж очень-то был он хорош      Хоть по мнению старых воров      Цена ему ломаный грош.Уж поздно теперь не вернешьПрощайте мечты и покойЗагробная жизнь принимайСоседом я буду с тобой.

Едва успел он разобрать это стихотворение, как где-то совсем рядом, близко услышал знакомый голос Барабана.

«Он с ней, в той комнате, рядом», — подумал Пинета.

Барабан сдержанным голосом уговаривал в чем-то свою собеседницу.

Пинета пытался вслушаться в то, что он говорил, и при первых же словах, которые он услышал, сел на стол и открыл рот от удивления.

Барабан говорил о том, что он скучает, что всякая работа валится у него из рук, что он не может жить без сочувствия, что его никто не понимает.

— Разве вы не чувствуете, Катя? Никто не понимает!..

Пинета приподнял голову и услышал, как женщина отвечала, слегка задыхаясь, но почти спокойно, что она скорее выбросится в окно, чем согласится на то, что ей предлагают, требовала, чтобы ее выпустили из этой ловушки сию же минуту, и соглашалась продолжать разговор только при одном условии:

— Скажите мне, участвовал в этом Фролов или нет?

Пинета снял сапоги, отошел от окна и бесшумно занял прежний наблюдательный пункт, оставшийся от тяжелых времен 19-го года.

На этот раз он увидел в соседней комнате девушку лет двадцати двух, которая сидела на кровати, продев руку сквозь железные прутья кроватной спинки и грызя зубами недокуренную папиросу.

Недалеко от нее, спиной к стене, стоял человек, в котором Пинета без труда узнал Барабана.

— Фролов, ого! Вы не знаете еще, что это за мужчина! — услышал Пинета.

Девушка откусила мокрый конец папиросы и принялась крутить из него шарик. Пальцы у нее дрожали.

— Вы все лжете о деньгах!

— Чтобы я так жил, как все, — чистая правда! — отвечал Барабан. Он для убедительности даже пристукнул себя кулаком в грудь.

— Он не получал от вас никаких денег за это. Просто разлюбил… — Девушка еще раз с металлическим стуком откусила конец папиросы. — И больше ничего!

— Ей-богу, — сказал Барабан, — и такого мерзавца разве можно любить? Это же просто подлец, честное слово!

«Экая жалость! — подумал Пинета. — Что же он от нее хочет, старый пес?»

— Разве он стоит вашей любви, это паскудство? — убеждал Барабан. — Он уже теперь гуляет с другой. Ха, разве он помнит о вас, Катя?

Пинета видел, как крупные капли пота выступили у него на шее. Барабан как будто немного растерялся, сделал шаг вперед и схватил девушку за руку.

— Как вы смеете!

Она свободной рукой ударила его по лицу, вырвалась и убежала на противоположный конец комнаты. Теперь Пинета мог бы дотронуться до нее рукой.

Барабан побагровел и с яростью ударил кулаком о спинку кровати.

— Разобью! — вдруг закричал он хриплым голосом и взмахнул рукой.

Пинета с грохотом соскочил со своего наблюдательного пункта. Все стихло в соседней комнате.

Только дверь распахнулась с шумом и снова захлопнулась.

Спустя несколько минут Пинета снова заглянул в дыру для времянки: его соседка горько плакала, взявшись обеими руками за голову.