Природа достойна большего почтения, чем искусственность. Вот вам деньги на вербовку. Этот малый обращается с самострелом, как воронье пугало; натяни-ка стрелу на целый ярд. – Гляньте, гляньте, мышь! Тихо, тихо. Я ей дам кусочек поджаренного сыра. – А это моя железная рукавица. Я испытаю ее на великане. – Подать сюда алебарды! – О, ловко летишь, птичка. – В цель! В цель! Дзинь… – Пароль?
Майоран.
Проходи!
Знакомый голос.
Га! Гонерилья с седой бородой! Они ласкали меня, как собачку, и говорили, что у меня седая борода, когда она была еще черная; что я ни говорил, они: «да» и «нет». И эти «да» и «нет» были не Божьи слова. Когда однажды дождь промочил меня, – от холодного ветра зуб на зуб не попадал, – когда гром не хотел меня слушаться и не утихал, тогда я их понял, тогда я их разнюхал. Поди ты, слово у них расходится с делом; они говорили, что я – всё. Они лгали: я с лихорадкой справиться не могу.
Жжет, палит, воняет, пожирает! Фи, фи, фи, фуах! Добрый аптекарь, дай мне унцию мускуса прочистить воображенье. Вот тебе деньги.
Я довольно хорошо помню твои глаза. Что ты косишься на меня? Нет, делай, что хочешь, слепой Купидон; я не полюблю. – Прочти этот вызов, обрати внимание только на слог.
Ого, вы вот как! Во лбу у вас нет глаз, а в кошельке денег? Ваши глаза в тяжелом положении, а кошелек полегчал. Но вы все-таки видите, как устроен этот мир.