Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах) Т. 1

…Один кричит: «Мамаша, чаю!»Другой кричит: «Я спать хочу»…

Нет уж, у нас так не полагалось: ну, в саду, конечно, все работали, а различие все-таки знали: цветок посадить — одно дело, а нужник чистить — дело другое…

…А муж, как варвар, на диване,Набей мне трубку табаку…

В песенке остаются какие-то провалы, и откуда появляется «муж, как варвар» у «свободного мальчика» — никого не волнует, а меньше всего саму Аксюшу.

Негромко и очень тоскливо напевает она эту свою нескончаемую песенку. Для всей боли, всего огорчения, всей обиды только и есть у нее, что эти нелепые, чужие слова. Но не все ли равно… Сейчас они для нее звучат как реквием всему, оставшемуся «там», всему, чего не оторвешь, как ни старайся, что болит, как открытая рана, и дает о себе знать при каждом движении, каждом взгляде на все это… чужое, которое никогда, ни за что на свете не заменит ни одной ветки в саду, перекопанном не раз своими руками, ни одной лампадки в углу у икон, не только что самого угла.

……………………………………

Внизу, у рояля, — я и тетя Дина.

До, ре, ми, фа, соль, ля, си, до… До, си, ля, соль, фа, ми, ре, до…

До, ре, ми, фа… — неуверенные пальцы бегут по клавишам, скользя и обгоняя друг друга, разъезжаются и спешат, а тетя Дина мной не нахвалится: оказывается, у меня сильный удар и уже, кажется, есть «туше», и вообще музыкальные руки. Не надо только торопиться и нервничать, тогда все придет само собой. Ведь, в сущности, все это просто и вовсе не трудно. Я скоро стану играть не хуже, чем мой брат Ваня…

До, ре, ми, фа, соль, ре, ми, фа, соль, ля, ми, фа, соль, ля, си… — самое главное, это заниматься регулярно, каждый день, и научиться свободно держать руки; кисть должна лежать совершенно горизонтально…

— Вот мы с тобой разучим пьеску Моцарта и к Рождеству сыграем папе в четыре руки. То-то он удивится!..

Пьеску Моцарта? В самом деле, это было бы неплохо…

До, ми, соль, соль, ля, ля, си, соль, соль, фа, фа, ми, ми, ре, до…

— Ну, на первый раз и довольно, а то ты устанешь…

А на дворе тем временем уже разыгралось очередное происшествие: гусак зашипел и, вытянув жилистую шею, погнался за рыжей Топкой; она, спасаясь, налетела на индюка и вместе с ним покатилась под ноги козе. Коза, боднув их, испугалась сама и взлетела на деревянный ящик, возле которого сидела клуша, подобрав под растопыренные крылья свое поздно высиженное цыплячье потомство. Весь двор в тревоге. Все на своих наречиях, по-своему, кем-то возмущаются и негодуют…

— П-по-ддецы! П-по-длецы! — топорщится индюк, вскидывая над клювом свою побагровевшую висюльку…

— Ко, ко, ко, ко-за виновата! — кричит встревоженная клуша.

— И-я, и-я, и-я, — орет, задыхаясь, ослица, задрав вверх длинноухую голову.

Папа, заметивший из окна этот переполох, не может сдержать улыбку. Видела все и Аксюша, но ей не смешно: «И скотина-то вся здесь какая-то шалая», — думает она…

Взяв в руки трость и надев шляпу, отец спускается по лестнице вниз…

— Колечка, что же Вы не зайдете? — слышит он голос Надежды Федоровны, заметившей его через раскрытую дверь из гостиной… Сняв шляпу, он входит к ней и, склонившись, целует маленькую, все еще изящную руку.

— Ну как самочувствие? Как спали? Что во сне видели? Теперь ведь только во сне и отдохнешь, да и то не всегда… при этой проклятой жизни… Нечего сказать, устроили рай… Чем только еще порадуют? — с места в карьер начинает тетка.

— А Вы старайтесь поменьше обо всем этом думать, тетушка, довлеет дневи злоба его, или, как еще древние римляне говорили, Tempora mutantur et nos mutamur in illes (времена меняются, и мы меняемся вместе с ними). Qui vivra — verra.[67] А нам с Вами чего еще осталось желать, об чем молиться? Об одном только: о безболезненной, непостыдной и мирной кончине живота…

— Ну да, ну да, конечно, так я и знала. Нет, мой друг, я не согласна, я хочу еще посмотреть, как будут вешать всех этих мерзавцев, которые все продали, все загадили, довели до того, что… сама бы, кажется, своими руками петлю надела и табуретку бы из-под ног у них вышибла…

— Ну что же, будем надеяться, что Вас пригласят, ну, может, и не для табуретки, а просто полюбоваться, когда дело дойдет до того, что нас всех вешать начнут…

— То есть кого это «нас»? Вы-то тут при чем?