Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах) Т. 1

Исполнилось бы мне пять лет. И все бы радовались этому, и как же не радоваться? Даже война 14-го года еще не начиналась. Лето пришло, в саду розы цветут, роса по утрам, птичьи концерты — в каждой аллее свои. Как быстро все это кончилось… а разве забудешь. И что мне в этой выдуманной дате… а ведь я чего-то ждал ее, почему-то повторял себе: вот я родился… мне бы уже был год… три… Я еще мало что понимал бы, запоминал бы… а тут ПЯТЬ! Я уже сознательно воспринимаю окружающее, осмысленные радости мне открыты, а того, что последует, не предчувствую. А он-то уже все это знает… понял, заранее пережил. И я, маленький, для него, зачастую — источник лишних переживаний, мучительных и бессильных… Но мы живем этот крохотный кусочек оба вместе, рядом, общаемся, говорим друг с другом… Только то, что вот сейчас — от пяти до десяти — я получу, то и будет. Мало! А вместе, и очень много. Потому что он — это он. И как бы ни мало, обидно мало по времени, но вдруг почти ужасаешься: да когда же он все это успел, как он так „грудь рассек мечом“, что вот и рана не заживает, куда там! И иду, иду неверными шагами, спотыкаясь, а все же стараясь попадать в его следы, хоть в чем-то, хотя изредка. Ну, а „глаголом жечь“ не сумел. Не любил людей, не доверял им, да и как было им верить после такого… Простит ли он? Прощу ли я? Он — мне. Я — себе. Но ведь если бы не было кощунственно, благодаря естественной ассоциации, сказать: „Я и отец — одно“, то я мог бы, в известном смысле, повторить это просто как свое узкое, биографическое…

Что же я должен здесь еще сделать? Если еще только пять лет? И за что нам (ему — мне) это страшное проклятие немоты, раскрывания себя в пустоте, где голос есть, а звуки не рождаются… И неужели все слова, все мысли бессмысленны, криком в подушку?»

Под тяжестью нахлынувших воспоминаний он решается поехать в Новинки, теперь вместе с сыном.

Мы шли вдвоем, а позади рассветВставал за нами, брызжа ярким солнцем.

Роса недавно выпала на землю,Смочила травы, увлажнила пыль,Клубившуюся рядом, вдоль дорогиЕще вчера… Мы шли, и версты мимоОткладывались.                  Если б только версты —

Откладывались годы прожитые,Десятки лет, не зажививших раны,Кровоточащей вот уже полвека.От 13 июня 1965 года. Отрывок из стихотворения «Птицы» (1967 г.).

И снова записи, о далеком, но таком близком и милом сердцу детстве, снова дорогой образ отца, незримо присутствующий рядом.

Давно погасли огни, умолкли голоса, отшумели деревья. На смену им пришли другие. Другие — не те. Не стало всего, что радовало, согревало и наполняло душу. Но и сейчас хочу верить, что стоит мне дойти до вокзала и взять билет, чтобы несколько часов спустя выйти на знакомой станции и снова попасть в это давно затонувшее, но вечно живое царство прошлого.

…Оступаясь в осенней грязи, всматриваясь в темноту отвыкшими глазами, я вдруг различу знакомую фигуру кучера Ефима, метнувшуюся навстречу из мрака.

Здравствуйте, — скажет он, называя меня по имени. — Наконец-то ВЫ!

Пожалте. Барыня давно беспокоятся. Вас еще давеча ожидали. Я который раз на станцию-то выезжаю…

— Здравствуй, Ефим! Ну, что дома? Все здоровы? — отвечу я обычным вопросом.

— Все слава Богу! Можно ехать?

— Да, да, конечно, трогай…

И свои, поименно знакомые лошади, застоявшиеся у коновязи, оторвутся от кормушки с недоеденным овсом и дружно возьмут с места, разбрызгивая по сторонам жидкую грязь.

Останется позади станция. Мы выедем на шоссе, затем свернем на лесистую дорогу, и вот уже по огонькам, теплящимся в далеких домах, я попытаюсь угадывать контуры дома. Выделившись в ночном небе, встанут порознь те самые, единственные, деревья, и залаявшие было у крыльца те самые собаки смолкнут и, радостно повизгивая, станут рваться навстречу…

Бред… Сумасшествие… Не бывает…Никогда и нигде… Пустые слова!Всегда и везде. Так я хочу, так верю… знаю.

Как и будущее, все, когда-то бывшее, существует реально, ежеминутно, и это не бред, не сумасшествие. Это действительно так. Категория времени условна и несоизмерима с нашим ограниченным ее пониманием. Это понимание не выдерживает критики даже с точки зрения современной науки. Ни современная физика, ни философия не ставят перед моим убеждением действительно непреодолимого порога.