Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Пьесы и радиопьесы

Акки. Из горной страны Элам пророк спустился к нам, меня, сироту, подобрал и добрым отцом мне стал. Одетый в рванье и хлам, богам воскурял фимиам, молился у алтаря, да, видно, все было зря. Быстро летят года, и снова приходит беда. Сменился жреческий трон, и все исчезло, так сон. Сожгли на костре и богов, и пророка, никто не избегнул рока.

Поэты. Никто не избегнул рока.

Акки. Меня подобрал боевой генерал, закованный в латы. Был он верным солдатом царю и за это, как верный вассал, богатство и почести получал. Он взял меня в свой дворец и был мне как родной отец. Но быстро летят года, и снова приходит беда. Сменился царский трон, и все исчезло, как сон, — почести, должность, дворец, пришел генералу конец. Сгорел и он, как пророк, всему приходит срок.

Поэты. Всему приходит срок.

Акки. Все погибают в свой срок, будь то купец, иль пророк, или большой генерал. Тогда я себе сказал: слушай и помни, сынок, будь как этот песок, ничем никогда не владей — и тебя не растопчет злодей и, на расправу скор, палач не бросит в костер. Пусть быстро летят года, пусть снова пришла беда. Сменилась в городе власть, царь куролесит всласть. Остался на весь Вавилон единственный нищий, но он умом изрядно остер и не взойдет на костер. Пусть в пламени сгинут плащ и борода, он сам не сгорит никогда.

Первый поэт. А теперь макаму про ночь любви, которую ты провел с принцессой Фетис.

Второй. О том, как ты выпросил царские сокровища.

Третий. О великанах Гоге и Магоге.

Акки. Хватит с вас. У меня гости. Курруби, не забывай про суп.

Полицейский(удивлен количеством поэтов). Ну и ну, твое жилище прямо-таки кишит поэтами.

Акки. Действительно. Я тоже поражен. Видно, придется снова наводить порядок под сводами моста.

Полицейский встает, голос его звучит торжественно.

Полицейский. О, воспетый множеством поэтов! Ты окончательно решил отдаться в руки палача?

Акки. Окончательно и бесповоротно.

Полицейский. Горькое решение, но оно достойно уважения.

Акки(удивленно). Что это с тобой, полицейский Нево? Ты такой торжественный и кланяешься не переставая.

Полицейский. Тебя, почтеннейший, должен волновать и печалить вопрос, что будет с Курруби, когда тебя не станет. Меня это тоже волнует. Вавилонцы завидуют тебе. Они возмущены, что Курруби живет в нищете. Они пытаются отнять у тебя девушку. Тех пятерых, что напали на тебя, ты поколотил.

Акки. Шестерых. Ты забыл генерала, которого я сбросил с Инштарского моста. Он, как комета, мелькнул и скрылся в темных глубинах.

Полицейский(снова кланяется). Девушке нужен покровитель, почтеннейший. Я в жизни не встречал девушки красивее. Во всей Вавилонии только и говорят, что о ней, отовсюду, из Ура, Урука, Халдеи и Уца, стекаются люди, чтобы воздать должное ее красоте. Весь город в любовной лихорадке. Все думают о Курруби, все мечтают о ней, все влюблены в нее. Три брата знатного рода утопились из-за нее. Дома, улицы, площади, висячие сады, гондолы на Евфрате полны вздохов, полны песен, банкиры начали сочинять стихи, чиновники — писать музыку.

На лестнице справа появляется банкир Энггиби с древневавилонской гитарой в руках.

Энггиби.

Спустилась ночью деваС небес, что дня ясней,Сошла на нашу землю,И Божий ангел с ней.

Полицейский. Вот видишь!

Энггиби.

Сотворена ВсевышнимОна не для царя,Богатый и вельможныйО ней мечтает зря.

Акки(удивленно). Банкир!

Сверху на лестнице появляется Али, тоже с гитарой в руках.

Али.

Купец ее бы сделалСокровищем своим,Но необъятно небоИ Бог неумолим.

Полицейский. Еще один.

Акки. Виноторговец Али!

Энггиби. Я удивлен, виноторговец Али. Ты позаимствовал мой стихотворный размер.

Али

(с достоинством). Это мой размер, банкир Энггиби, прошу меня извинить, мой.

Появляются поэты.

Поэты. Мой размер! Мой размер!

Они снова исчезают.

Акки. Всегда одно и то же. Как только кто-то начинает писать стихи, его тут же обвиняют в плагиате.

Полицейский решительно достает из кармана мундира листок со стихами.

Полицейский.

Рыжебородый нищийСмутил ее покой,Она с ним рядом тает,Как белый снег весной.

Акки. Полицейский Нево! Что это взбрело тебе в голову! Ты должен искоренять стихотворцев, а не умножать их число.