32. Административному отделу Моссовета. 21 февраля 1928 г.
М
оскваВ дополнение к заявлению в АОМС
М. А. Булгакова
Еду, чтобы привлечь к ответственности Захара Леонтьевича Каганского, объявившего за границей, что он якобы приобрел у меня права на «Дни Турбиных», и на этом основании выпустившего пьесу на немецком языке, закрепившего за собой «права» на Америку и т. д.
Каганский (и другие лица) полным темпом приступили к спекуляции моим литературным именем и поставили меня в тягостнейшее положение. В этом смысле мне необходимо быть в Берлине.
В Париж еду, чтобы вести переговоры с Театром Mathurins[1372]
(постановка «Дней Турбиных»), вести переговоры с Société des auteurs dramatiques[1373], в которое я вступил.Прошу отпустить со мною жену, которая будет при мне переводчиком. Без нее мне будет крайне трудно выполнить все мои дела (не говорю по-немецки).
В Париже намерен изучать город, обдумать план постановки пьесы «Бег», принятой ныне в Московский Художественный Театр (действие V «Бега» в Париже происходит)[1374]
.Поездка не должна занять ни в коем случае более 2-х месяцев, после которых мне необходимо быть в Москве (постановка «Бега»).
Надеюсь, что мне не будет отказано в разрешении съездить по этим важным и добросовестно изложенным здесь делам[1375]
.М. Булгаков.
Москва, Больш. Пироговская, 35/б, кв. 6.
Телеф. 2-03-27
P. S. Отказ в разрешении на поездку поставит меня в тяжелейшие условия для дальнейшей драматургической работы.
33. Е. И. Замятину. 27 сентября 1928 г.
М
оскваДорогой Евгений Иванович![1376]
На этот раз я задержал ответ на Ваше письмо именно потому, что хотел как можно скорее на него ответить.
К тем семи страницам «Премьеры»[1377]
, что лежали без движения в первом ящике, я за две недели приписал еще 13. И все 20 убористых страниц, выправив предварительно на них ошибки, вчера спалил в той печке, возле которой вы не раз сидели у меня.И хорошо, что вовремя опомнился.
При живых людях, окружающих меня, о направлении в печать этого опуса речи быть не может.
Хорошо, что не послал. Вы меня извините за то, что я не выполнил обещания, я в этом уверен, если я скажу, что все равно не напечатали бы ни в коем случае.
Не будет «Премьеры»!
Вообще упражнения в области изящной словесности, по-видимому, закончились.
Плохо не это, однако, а то, что я деловую переписку запустил.
Человек разрушен.
К той любви, которую я испытываю к Вам, после Вашего поздравления присоединилось чувство ужаса (благоговейного).
Вы поздравили меня за две недели до разрешения «Багрового острова».
Значит, Вы пророк.
Что касается этого разрешения, то не знаю, что сказать. Написан «Бег». Представлен.
А разрешен «Б. остров».
Мистика.
Кто? Что? Почему? Зачем?
Густейший туман окутывает мозги.
Я надеюсь, что Вы не лишите меня Ваших молитв!
А равно также привет Людмиле Николаевне![1378]
Старичок[1379]
гостил у нас. Вспоминали поездку на взморье. Ах, Ленинград, восхитительный город!Ваш М. Булгаков.
Вы не думайте, Евгений Иванович!
Б. Пироговская, 35-б, кв. 6.
34. Н. А. Булгакову. 25 апреля 1929 г.
М
оскваДорогой Коля!
Сегодня узнал, что твой переезд в Париж уже решен[1380]
. Я очень рад этому и искренне желаю, чтобы твоя судьба была там счастлива. Прошу тебя, как только ты двинешься, меня об этом известить, а по приезде в ПарижЯ уж просил тебя не негодовать на меня за крайне редкие мои письма. Наша страшная и долгая разлука ничего не изменила: не забываю и не забуду тебя и Ваню.
В Париж буду писать тебе.
Было бы очень хорошо, если б ты на это письмо ответил телеграммой с датой твоего выезда. Сделай так,
Москва, Б. Пироговская,
Прилагаемое письмо с фотографией прочти и отошли Ване.
Вторая фотография — тебе.
Не забывай меня.
Твой брат Михаил.
P. S. Уведоми меня о получении этого письма.
М.
Ты, наверное, знаешь, что такие скудные суммы мы посылали тебе потому, что больше не разрешалось.
35. Е. И. Замятину. 19 июля 1929 г.
М
оскваДорогой Евгений Иванович! Насчет лазанья под биллиард: существует знаменитая формула: «Сегодня я, а завтра, наоборот, Ваша компания!»