Собрание стихотворений и поэм

Во мне не мог ты обмануться, Плохих вестей, Нуцал, не жди. Не дам к невесте прикоснуться Я даже ветру на пути.

Пять дней прошу я только сроку. Уеду завтра на заре. Два дня истрачу на дорогу, Три проведу в самой Шуре.

Там на ковре цветном, кумыкском Оставлю деву наших гор. Не выдаст конь в пути неблизком, Меня примчит к тебе во двор.

На пятый день, тебя завидя, Он остановится, заржав. И ты, Нуцал, навстречу выйдя, Поймешь, что слово я сдержал.

Повадки рек и гор известны, Тропинки все знакомы мне. И люди знают повсеместно, Что значит горец наконец,

Что значит в схватках опаленный Хочбар с решимостью своей, Врагов я знаю поименно, Но знаю также и друзей.

Мне дорога земля родная, Дороже всех прекрасных стран. Но и меня, как сына, знает Седой и гордый Дагестан.

7

Прости, отец и мать родная, Не избежать своей судьбы. Зурна с утра не то рыдает, Не то исполнена мольбы.

Уж сундуки несут в подарок, Уже на крышах весь народ. И белоснежный конь Хочбара Уже оседлан у ворот.

Копытом бьет, ушами водит. А во дворце и плач и стон. Невесту под руки выводят, Сажают в мягкий фаэтон.

Чадра опущена надежно, Не видно глаз, не видно слез. Простите, горы, если можно, Скорее трогайте обоз!

– Вы меня извините, Удальцы-земляки. Больше вы не звените Под скалой, родники.

Плачьте, горные цепи, Белоглавый Кавказ, На равнинные степи Променяла я вас.

Уезжаю, подружки, Песен больше не петь. Буду плакать в подушки Да неволю терпеть.

Вы, аварские струны, Перестаньте звучать. Ты до края аула Проводи меня, мать!

Вошла и села на подушки, Вокруг нее уселись там Четыре в черных платьях служки, Как воронихи, по углам.

Народ на крышах, на балконах, С порогов машут и глядят, Последним кланяясь поклоном, Благословить ее хотят.

Поставив бережно на плечи Кувшины, полные воды, Несут их девушки навстречу, Чтоб не было в пути беды.

Ус покрутив, при верной сабле, У всех аульцев на виду Хочбар до самой крайней сакли Коня доводит в поводу.

Но лишь успел за скалы скрыться Хунзах, встревоженный аул, Абрек в седло вскочил, как птица, Поводья крепко натянул.

– Ну что же, друг, – коню сказал он, – Пора, пора в опасный путь. В аул Хунзах к дворцу Нуцала Назад уже не повернуть.

Орлы легко скользят под нами И замирают на весу. А впереди гремят камнями Четыре грозные Койсу.

С высоких гор в долины течь им, Извечный жребий их таков, Они вобрали сотни речек В себя и сотни родников.

Еще они в себя собрали Всю красоту, все краски гор. И льды они вверху видали, И луговой цветной ковер.

Олень, спустившийся напиться, В них отражался, тонконог. И молодых аварок лица Как высший дар унес поток,

Когда струя, звеня о глину, Бежала в горлышко, в кувшин. Все, все несут Койсу в долины С аварских сумрачных вершин,

Потом спокойно и широко Текут среди степного дня. За ними вниз и нам дорога, – Сказал Хочбар, хлестнув коня.

Уже ущелье Аракани Преодолели напрямик, Родник Гоцатля миновали, Уже достигнут Шишилик.

От верхней точки перевала Пошла дорога вниз и вниз. Запела скрипка у Хочбара, Свободно звуки полились.

От этих звуков сердце тает, Трепещет, словно на грозу. Чадру невеста подымает, Чтобы с ресниц смахнуть слезу.

Глядит, как на вечернем солнце Вершины дальние горят. Потом украдкой и на горца Из-под чадры бросает взгляд.

Вот он, гроза, легенда, мститель И нарушитель мирных снов. Как вышло, что ему – смотрите! – Она доверилась без слов.

Конь белоснежен, всадник статен, Все хорошо. Смахнуть слезу. Уж впереди сверкнула сталью Кази-Кумухская Койсу.

Вот мост. Конец Аваристана. Мост переехали, пыля. И за мостом – владенья хана, Его земля, его поля.

Меж тем уж сумерки синели, Дохнула холодом река. И у коня бока вспотели, И смолкла скрипка седока.

Вдруг свист и крик, стрельба и топот, И вопли, ужаса полны. В одно мгновенье фаэтоны И сам Хочбар окружены.

И тотчас спереди и сзади, Чтоб ни проехать, ни пройти (Мол, уж таков обычай в свадьбу), Закрыли бревнами пути,

Потом всерьез или для виду: Мол, извините, господа, Вам не хотим чинить обиды, Но – кто, откуда и куда?

Увидев, что седой полковник Стоит немного в стороне, Хочбар достойно и спокойно К нему подъехал на коне.

– Салам алейкум! Добрый вечер, – Сказал Хочбар и тронул ус. – Такой почетной громкой встречи Не ожидал я, признаюсь.

Да и не слышал никогда я, Хоть в Дагестане жизнь прожил, Чтоб так вот, путников встречая, Полковник всем руководил.

Тогда уж, может, и коврами Дорогу выложите мне, Чтоб я проехал между вами На белоснежном скакуне?

В ответ смиренно и притворно Полковник молвил: – Господа, Спрошу я все-таки повторно: Кто вы, откуда и куда?

Гостей давно мы не видали, Все проезжают стороной. Уж не Хочбар ли из Гидатля Вдруг оказался предо мной?

Благословеньем ли аллаха? К какому едете двору? Уж не невесту ль из Хунзаха Вы провожаете в Шуру?

И замолчал, играя плетью, И засмеялся тихо он. Абрек с достоинством ответил, Как будто вовсе не пленен.

– Святой обычай есть в народе, Все надо делать чередом: Сначала в дом гостей проводят, Вопросы задают потом.

Да, я Хочбар. Но мы не воры, Чтоб нас задерживать в пути. И если надо, разговоры Мы можем за столом вести.