Собрать мозаику (СИ)

Я ходила по залу с легкой витариной и совсем не смотрела на Джейсона. Иногда ловила на себе задумчивые взгляды Кристофа или насмешливые Алана Бродли, которые мне совсем не нравились.

Игра в фанты прервалась, все танцевали под мои песни. Я спела еще несколько и захотела танцевать. Тогда заиграла музыка и Крис закружил меня по залу, а я смеялась, обнимая его за шею. Потом я танцевала с Джейсоном, с Аланом, с другими парнями. Алан нагло и тесно прижимал к себе и рассказывал какую-то смешную историю, не давая вставить слово и возмутиться.

Потом снова играли в фанты и Алан Бродли вытащил фант, по которому должен поцеловать девушку слева от себя. До этого он целенаправленно уселся рядом, потеснив другого парня. Недолго думая и не сомневаясь, он шустро перетащил растерянную меня на колени и поцеловал. Я почувствовала уверенную руку на затылке, горячий наглый язык, жадно исследующий рот, и возмущённо замычала, вырываясь из крепких объятий. Но объятия стали еще крепче, а поцелуй углубился. Я сделала ещё попытку вырваться и тут же почувствовала свободу. Но это не Алан отпустил меня, а Джейсон вырвал меня из его крепких рук.

— Убери наглые руки от Лорианны! — орал взбешённый друг, пряча меня за собой.

— Ты спятил? Я вытащил фант, — насмешливо отозвался Алан.

— Хотел ее проглотить?! — гневно орал Джейсон.

— Вытащив такой фант, мы всегда целовались в губы, Джейс. Почему в отношении Лорианны должны действовать другие правила?

— Ты присосался к ней!

— Джейсон, ты не прав! — вмешались другие парни. — Алан ничего ужасного не сделал — он выполнил фант.

Джейсон обвёл всех взбешённым взглядом:

— Если кто-то из вас полезет к Лорианее со слюнявыми поцелуями — прибью, — процедил злобно.

— Если Лорианна — не твоя зазноба и сестра, чего ты бесишься? — насмешливо спросил Алан Бродли.

Парни и девушки выглядели обескураженно, я же была смущена и растеряна. Кристоф стоял нахмуренный, а Алан наградил неприязненным взглядом. По-моему, я нажила врага. Я понимала, что Алан просто выполнил свой фант, но была благодарна Джейсону, что он избавил меня от своего наглого друга — поцеловать можно было по- другому.

— Подойдёшь к ней ближе, чем на десять шагов, — убью, — процедил Джейсон.

— Очень надо, — презрительно фыркнул Алан. — Стоило этой бабе появиться и ты забыл, что мы друзья, — холодно добавил он, развернулся и ушёл.

Домой меня проводил Кристоф. Собирался Джейсон, но я воспротивилась — он был слишком расстроен и взвинчен, и я не хотела выслушивать нотации всю дорогу. Не успели встретиться, как он стал вести себя, как ревнивый старший брат.

Кристоф был странно задумчив и молчалив, мне тоже было о чем подумать и хотелось поскорее остаться в одиночестве и проанализировать сегодняшний вечер. Поэтому почти всю обратную дорогу мы промолчали, изредка перекидываясь фразами.

Тангрия. 3201 год. Плен.

Скрипит дверь, гулкие шаги, кто-то нарушает мое дикое холодное одиночество, с которым я уже свыклась. По-моему, уже много дней никто не приходил, а, может, мне кажется, потому что день, ночь и сами дни слились в один жуткий нескончаемый кошмар.

Звучат два голоса, которые я смутно представляла, кому принадлежат, не могла сосредоточиться, чтобы вспомнить. Вдох — я расслабляюсь, ни одна мышца не дрогнет на моем теле, выдох — я словно мышка затаилась. Маленькая серая мышка перед двумя опасными хищниками. Я не помню — зачем, но инстинктивно понимаю, что должна так сделать.

— Не понимаю, зачем я здесь? — первый голос. Мужской. Молодой. Недоуменный.

— Дорогой зять, ты решил выбрать путь военного и должен знать все особенности, грязь и подноготную этого сложного пути, — второй голос. Взрослый. Покровительственный. — Хорошим солдатом стать не просто, а оставаться — еще сложнее.

— Поэтому ознакомительный путь начинается с тюрьмы для пленных тангрийцев? — первый. Брезгливый. Недовольный.

— А ты что хотел? Чтобы он начался с курорта для военного командования? — второй. Насмешливый. — Или сразу с орденов? — глухой презрительный смех.

— Не смей надо мной смеяться! — первый. Взбешенный. — Не посмотрю, что ты старше и мой тесть!

— Не давай повода над собой смеяться, — второй. Жесткий. Ледяной. — Не смей мне угрожать, юнец! — замолчал. — Знакомство начали с тюрьмы, пыточных и допросных, чтобы ты сразу понял, что путь военного — это не только красивая форма и ордена за то, что ты протираешь задницу в штабе в уютном кабинете.

Молчание. Тяжелое прерывистое гневное дыхание. Гулкие шаги. Я делаю еле заметный вдох — выдох и замираю.

— Это кто? — первый. Недоуменный. Снова брезгливый.

— Военная преступница. Пленница. Когда-то была красивой тангрийской аристократкой примерно двадцати лет, — второй. Холодный. Слегка сожалеющий. — Два дня назад принесли с очередного допроса, уже не приходит в себя. Оказалась на редкость упрямой девицей.

Молчание.

— Почему так жестоко? — первый. Сдержанный, но осуждающий.

— Она — враг, — второй. Спокойный и холодный.

— Но она — женщина, — первый. Еще осуждающий, но уже сомневающийся.