Собрать мозаику

С трудом открываю глаза и снова фокусирую на нем взгляд .

— Если вы расскажете об артефакте и документах, даю слово герцога, слово генерала марилийской армии, что вы останетесь живы, — глухо произносит генерал.

Я начинаю вдруг хрипло истерично смеяться. Мой смех похож на карканье вороны. Нервная дрожь сотрясает измученное тело.

— Спасибо... генерал. Я... буду... иметь... в... виду, — хриплю с перерывами сквозь истеричный смех.

Один из солдат ударил меня в живот, и я начала судорожно вдыхать воздух и кашлять.

— Жаль, что... вы... не... можете... оставить... в живых... тех... кого ... уже ... убили...

Некоторое время стояла полная тишина, и только мой жуткий хриплый кашель прерывал её. Наконец генерал Мирадович, полуобернувшись к своему верному и преданному помощнику, произнес бесцветным голосом:

— Капитан Бейкалич, нужно как можно скорее разговорить леру Тубертон. Я устал ждать. И теперь вы можете... не только сам пользоваться её прекрасным телом, — он сделал выразительную паузу,  — можете отдавать её время от времени своим солдатам, пусть потешатся. Можете прямо сейчас это сделать.

Кашель сотрясал меня, и сказанное не сразу проникло  в сознание. Когда я поняла, что сказал генерал подчиненному капитану, моему палачу, меня наполнил животный ужас. Потрясенная, я встретилась взглядом со взглядом зверя.

В его глазах я увидела ненависть и бешенство и что-то ещё, совершенно непонятное. Что-то, вновь напомнившее  сожаление. Сожаление о том, что он отдает меня на потеху солдатне? Или о том, что я до сих пор так ничего и не рассказала?

Я увидела, как балахон разрывают на теле, почувствовала грубые прикосновения, закрыла глаза и постаралась отстраниться от всего, как делала постоянно в последнее время. И почему-то подумала, какой же он сдержанный, при таких-то эмоциях, этот страшный генерал Мирадович.

Настоящее время.

Из-за воспоминаний о плене и пытках я  просыпалась в слезах и истерике. Сестра Таисия вынуждена была уколоть успокоительное лекарство.

— Я не хочу, — шептала я в отчаянии. — Я не хочу это вспоминать, сестра! Помогите мне! Сделайте что-нибудь!  — я умоляюще смотрела на нее. — Почему эти ужасные воспоминания приходят, ведь на мне нет «шапочки» господина Стонича?!

— Я не знаю, лера Тубертон, — очень расстроенная, бормотала сестра. — Не знаю, как могу помочь.

— Не давайте мне засыпать,— умоляюще пробормотала я. — Пожалуйста, сестра Таисия. Потому что я не могу снова это чувствовать, не могу снова это переживать, — слезы безостановочно текли из глаз.

— Но это невозможно, лера Тубертон. Я не могу ничего сделать. Вы все равно уснете рано или поздно, — убитым голосом произнесла сестра Таисия. — Я могу только помолиться Пресветлой Богине, чтобы вам не снились кошмары. Это все, что я могу сделать.

— Тогда... прошу вас, сестра... молитесь и просите за меня. Молитесь много и отчаянно просите за меня. Умоляю вас!

Марилия. Город Мар. Конец весны 3199 года.

Тетя Кристина еле сдерживала рыдания, наблюдая, как мы с мамой собираем вещи для отъезда домой. Она очень привыкла к нам за три года, как и мы к ней, и полюбила меня.

- Теперь я снова буду одна, - вытирала она слезы.- Мои девчонки уезжают от меня,- добавляла с тоской и упреком.

- Что ты, родная, не плачь,- мама подошла к ней и нежно обняла. - Вот пройдут все передряги, и приедешь к нам в гости. Ты же ни разу не была на родине с тех пор как уехала и вышла замуж.

- Обязательно приеду, - прерывающимся от волнения голосом соглашалась тетя. - Приеду и посмотрю, чему научат мою малышку ваши маги-бездари.

- Профессору Манцевич будет сложно угодить,- пошутила я.

- Тебе - нет, малышка моя,- просипела тетя.- Тебе стоит улыбнуться и я сразу буду всем довольна.

Я рассмеялась ее ответу.

Слава Богине, вещей у нас было немного, и мы собрались быстро.

Тетя продолжала вытирать слезы, исподлобья поглядывая на нас. Мне было ее очень жаль. Она была таким добрым человеком.

- Тетя, мы недавно с друзьями были в детском приюте, который на улице Благодати, недалеко от Главного Храма, - сказала я ей тогда.- Там совершенно очаровательная девочка есть. Ей восемь лет, ее родители умерли от болезни два года назад. Она такая маленькая и такая ласковая. Удочери ее, тетя. И ты сделаешь счастливыми сразу двух человек.

Тетя Кристина теперь заплакала по-настоящему, подошла ко мне и крепко обняла.

- Я думала, что раз Богиня не дала мне детей, я и так проживу, девочка моя. Но теперь поняла, какая я была дура все это время. Годы идут, я не становлюсь моложе, а одной так тоскливо.

Мы стояли обнявшись. У меня тоже стояли слезы в глазах.

- Как зовут девочку? -  тихо спросила тетя Кристина.

- Мирида, - улыбнулась я счастливо.- Передай ей, что Лори не забыла ее, просто ей срочно надо было уехать домой.

- Обязательно передам, - пообещала тихо тетя.

Подошла моя мама и обняла нас обеих. Так мы и постояли некоторое время.

- Главное, чтобы не было войны,- прошептала вдруг тревожно мама .